Полубрат - стр. 79

Сперва висит тишина. Фред опрокидывает стакан и вот-вот сорвется в крик. Болетта прикрывает лужу своей салфеткой, но Вера все же уходит на кухню за тряпкой. Тогда Пра открывает рот: – И что привело вас сюда? – На секунду Арнольд Нильсен теряет дар речи, ему неловко, он смущен. Кое-как справившись с собой, он ответствует: – Вы сами привели меня сюда. – Пра морщит лоб и обдумывает чудной ответ. Тем временем Болетта спрашивает: – Почему вы не снимаете перчатки? – Арнольд Нильсен вздыхает: – Мне не хотелось бы испортить вам аппетит. Немецкая мина в Финнмарке разнесла мою руку, как камень в каменоломне. – Покажи, – выпаливает Фред. Но тут возвращается Вера и принимается подтирать на полу лужу сока, накапавшую со стола. Пра теряет терпение: – Генеральную уборку оставим на потом! У нас гости! – Наконец Вера возвращается за стол, она дышит как паровоз и едва не задувает свечи. – Спасибо за цветы, – говорит она. – Они лишь затеняли землю без пользы дела, и я сорвал их, – отвечает он. Прабабка оборачивается к Болетте и шепчет, громко, чтоб все услышали: – Он разговаривает, как в том романе, которым мы растопили камин однажды. – Вера вешает голову и едва не опрокидывает и свой стакан, но Арнольд Нильсен заливается хохотом. – Золотые слова. Дело в том, что я бегло говорю параллельно на трех языках. На норвежском, американском и рёстском. – Они выкатывают глаза. – Рёстском? – переспрашивает Вера. Арнольд Нильсен нимало не торопится с ответом. – Если перевести ветер в человеческую речь, наполнить его музыкой и расцветить красками, вы услышите, насколько это вам дано, мой родной язык. – Арнольд Нильсен погружается в меланхолию и задумчивость. – Я родился на краю моря в местечке под названием Рёст, – говорит он тихим обезжиренным голосом. И тут вспоминает, что явился не с пустыми руками. Он извлекает пакет из кармана и кладет его перед Верой на скатерть. – Подарки женщинам этого дома! – возвещает он, оглядывая стол. Вера бережно разрывает бумагу, даже Пра подвигается ближе, и они замолкают при виде подношения, пристыженные. – Что это? – спрашивает Фред. Это три пары нейлоновых чулок из Дании. Вера щупает их, они мягкие, приятно пальцем погладить. – Большое спасибо, – только и может сказать Вера. И смотрит на Арнольда Нильсена, а тот купается в такой глубокой и такой детской благодарности. Болетта хочет потрогать тоже, а прабабушка Пра наливает стакан «Малаги» и двигает его через стол. – А живете вы с чего? – спрашивает она. – Вряд ли с одних цветов и чулок? – Я живу с жизни, – отвечает Арнольд Нильсен. Этим ответом Пра довольна не больше, чем прежним. – Живете с жизни? И как? – Арнольд Нильсен опускает глаза. Перед ним полный стакан. – Спасибо, – говорит он. – Но я и сегодня за рулем. – Не притронувшись к «Малаге», он поворачивается к Фреду, тот не кричит, а встречает его взгляд с мрачной решимостью. – Ты маму спросил? – Фред кивает. Арнольд Нильсен кладет ему на плечо изувеченную руку: – И тебе разрешили?