Полторы унции бога - стр. 19
— Я обычно боюсь ездить в машинах с кем-то. Даже такси редко пользуюсь. А сама я ужасно вожу, — сказала Сара, поняв, что первым я не заговорю. — У меня как-то колесо пробило, когда я с дачи возвращалась. Пришлось звонить мужу, он мне по телефону объяснял, как это делается. Я чуть не умерла, пока добрые люди не помогли. С тех пор зареклась водить. Знаешь, есть всякие поговорки про обезьяну с гранатой. Так вот, это про меня. Может, и есть женщины, кто хорошо водит, но я к ним не отношусь. Нет-нет-нет. Лучше уж как-нибудь на автобусе или на метро, или ещё лучше — пешком. Тише едешь — дальше будешь.
— Автобусами тоже управляют люди, — заметил я.
Сара улыбнулась.
— Да, это верно. И в поездах есть машинисты… Но там они как-то незаметны, как будто они — часть механизма, и везёт тебя не человек, а сама машина. Забрался туда, раскрыл книгу, думаешь о чём-то своём. Или болтаешь с друзьями. Водителя ты не видишь, его словно нет. Про него и не вспоминает никто, никто не обращает внимания. А в такси не так. В такси нужно разговаривать с водителем и невольно следить за дорогой.
— Сейчас ты следишь за дорогой?
— Сейчас — нет.
Пристегнув ремень, Сара откинулась на сидении. Мы ехали прямо в дождь, который постепенно усиливался.
— Сейчас я готова говорить так, как будто ты не за рулём. Как будто тебя вообще здесь нет, и я одна — двигаюсь куда-то в свой последний день…
— Почему последний?
— Не перебивай, — сказала Сара и закрыла глаза. — Давай представим, что тебя нет. Меня тоже в каком-то смысле нет. Есть только мой голос. Я люблю слушать собственный голос. Большинство людей ненавидят свои голоса. Некоторые не замечают. А я слушаю свой голос часами. И он мне не надоедает. Например, готовлю ужин и что-то рассказываю сама себе. Иногда приходит кот, слушает, но я рассказываю не ему, а просто рассказываю. А когда устаю рассказывать сама, включаю голоса других людей. Я аудиал. Для меня нет ничего более завораживающего, чем музыка. Мне бы хотелось однажды с тобой что-нибудь вместе послушать. Не себя, а что-то другое. А затем обсудить или просто помолчать вместе. Тебе нравится музыка?
— Нравится.
— Какая?
— Разная.
— Мне тоже разная. Но больше всего люблю вокал или даже речитатив. Человеческий голосовой аппарат способен воспроизводить потрясающие звуки. Помню, когда ты пришёл на собеседование, я видела лишь твоё фото. Я колебалась. Надеялась, что ты вовсе не придёшь или опоздаешь, и это будет достаточным поводом для отказа. А ты пришёл вовремя. Мне позвонили, я сидела в кабинете, пила кофе. Кофе был таким горячим, что обжигало язык. Я смотрела на время и молилась, чтобы ты не пришёл. Мне позвонили ровно за пять минут до встречи. Я взяла трубку, ответила «Иду» и продолжила сидеть. Не хотела спускаться. Вдруг, ты уйдёшь. Вдруг, ты передумаешь и прямо сейчас уйдёшь. Помню, стояла на лестнице и уговаривала себя спуститься. Кофе жёг ладонь. Ты был внизу, всего в нескольких метрах. Ты не мог меня видеть, а я не видела тебя, но знала, что ты стоишь где-то там. Я подумала: «Надо идти». И не шла. Я уже ненавидела тебя за пунктуальность. А потом я спустилась, и ты сказал: «Добрый день». С той секунды я поняла, что ты мой человек. Совершенно мой. Абсолютно. Потому что только мой человек мог сказать вот так: «Добрый день». Без улыбки, без флирта, без усталости. Я всё уже решила ещё до того, как ты произнёс что-то иное. Я почти не слушала. Я уже знала, что ты станешь моей лучшей ошибкой и моим главным козырем. Мне будет всё равно, даже если меня станут осуждать, мол, у тебя не хватает опыта, мол, не та квалификация. Какая разница, если я уже слышала, как ты говоришь: «Добрый день». А так говорят только по-настоящему мои люди. И таких людей мало. Это ископаемые. Понимаешь?