Полночная ведьма - стр. 7
И сразу же лихорадочно прикидывает, как бы передать на холсте всю силу этого отраженного света посреди глубокой черноты. При мысли о столь трудной художественной задаче его охватывает знакомое возбуждение. Пульс учащается, перед мысленным взором один за другим проносятся образы. Свет на фоне мрака, мрак на фоне света, цветовые пятна, широкие мазки. В момент подобного вдохновения возможно все. Он сбрасывает свою ношу на землю, торопливо достает из рюкзака доску для рисования и лист бумаги, пытается нащупать кусок древесного угля. Он ставит доску на мольберт, прижимая к ней верхний край бумаги пальцами левой руки, и, сжимая в правой руке уголь, поворачивается лицом к сцене, которую хочет запечатлеть. Он стоит на солнцепеке и чувствует, как на лбу начинают выступать бисеринки испарины, а волосы становятся влажными от пота. Его шляпа еще больше нагревает голову, а не спасает ее от солнца, и он срывает ее и небрежно роняет на иссохшую землю. Он хмурится, глядя на ослепительно-белый лист бумаги, но его колебание длится лишь одно мгновение, после чего он начинает рисовать. Проходящая мимо пара делает резкое замечание за его неподобающее поведение, но он остается глух к их критике. Он знает, что невольно стал свидетелем великого горя, и понимает: то, что он сейчас делает, можно счесть черствостью и неуважением к чужим чувствам. Но та небольшая часть его натуры, которая еще не отрешилась от этих условностей, быстро замолкает под натиском необоримого желания увековечить этот момент на бумаге. Он хочет не просто воссоздать сочетание форм и изящных линий, игру света и тени. И не просто отобразить мгновение из жизни высшего общества, когда его члены отдают дань традициям. Он желает передать самую суть людей, которые горюют у могилы.
Чтобы передать то, что невозможно узреть, надо сначала отобразить то, что зримо, – напоминает он себе.
Его разум работает так же быстро, как и его рука. Лист бумаги заполняется энергичными штрихами.
Это мой удел – жить, стремясь к невозможному. Открывать взору то, что скрыто. Но достаточно ли у меня для этого способностей? Хватает ли таланта?
Он продолжает работать, хотя и чувствует, что от зноя начинает кружиться голова. Или это от внутреннего напряжения? Он не обращает внимания на любопытных, которые подходят к нему и заглядывают через плечо. Он продолжает работать, стараясь передать сияние жизни посреди обряда, освящающего смерть. Он не останавливается даже тогда, когда викарий закрывает Библию. И даже в тот момент, когда стоящая у отверстой могилы красивая девушка поднимает голову и ловит на себе его пылкий взгляд.