Полковнику никто не пишет. Шалая листва. Рассказ человека, оказавшегося за бортом корабля - стр. 15

Полковник заволновался. В свое время в качестве казначея повстанцев округа Макондо он совершил трудный шестидневный переход с казной повстанческой армии в двух сундуках, навьюченных на мула. Он добрался до Неерландского лагеря, волоча за собой мула, околевшего от голода за полчаса до подписания договора. Полковник Аурелиано Буэндиа – главный интендант повстанческих сил Атлантического побережья – выдал ему расписку и включил оба сундука в реестр имущества, сдаваемого при капитуляции.

– Это документы чрезвычайной важности, – сказал полковник. – И среди них – собственноручная расписка полковника Аурелиано Буэндиа.

– Не стану спорить, – сказал адвокат. – Однако эти документы прошли через тысячи рук и сотни учреждений, прежде чем оказаться неизвестно в каком департаменте военного министерства.

– Документы такого рода не могут пропасть, к какому бы чиновнику их ни направили, – сказал полковник.

– Но за последние пятнадцать лет много раз сменялись сами чиновники, – заметил адвокат. – Вспомните, за это время сменилось семь президентов, и каждый из них по меньшей мере десять раз менял свой кабинет, а каждый министр менял своих чиновников не менее ста раз.

– Но ведь никто не мог унести эти документы с собой, – сказал полковник. – Каждый новый чиновник непременно находил их на прежнем месте.

Адвокат впал в отчаяние.

– Но если теперь эти документы покинут министерство, они должны будут совершить новый круг, прежде чем вы опять попадете в список.

– Неважно, – сказал полковник.

– Это же еще сто лет ждать.

– Неважно. Кто ждет многого, дождется и малого.

Он отнес на столик в гостиной пачку линованной бумаги, ручку, чернильницу и лист промокательной бумаги. Дверь в спальню он оставил открытой на случай, если понадобится обращаться к жене. Она молилась, перебирая четки.

– Какое сегодня число?

– Двадцать седьмое октября.

Он писал очень старательно, положив руку, сжимавшую перо, на промокашку, и выпрямив спину, чтобы правильно дышать, как его учили в школе. Духота в закрытой гостиной стала невыносимой. Капля пота упала на бумагу. Полковник промокнул ее. Потом попытался стереть расплывшиеся буквы, но на бумаге осталось грязное пятно. Однако полковник не унывал. Сделав пометку, он приписал на полях: «Исправленному верить». Затем еще раз перечитал весь абзац.

– Когда меня внесли в список?

Жена, продолжая молиться, задумалась.

– Двенадцатого августа сорок девятого года.

Почти сразу после этого пошел дождь. Полковник заполнил страницу крупными, корявыми, похожими на детские буквами, какими его учили писать в государственной школе в Манауре. Потом заполнил вторую страницу – до середины – и поставил подпись.