Полковнику никто не пишет. Шалая листва. Рассказ человека, оказавшегося за бортом корабля - стр. 14
Адвокат развел руками:
– Все верно, полковник. Человеческая неблагодарность не знает границ.
И эта песня была знакома полковнику. Он услышал ее впервые уже на следующий день после заключения Неерландского договора, когда правительство обещало возместить убытки и помочь вернуться домой двумстам офицерам. Революционный батальон, состоявший в основном из бросивших школу подростков, расположился в Неерландии лагерем вокруг гигантской сейбы. Они ждали три месяца. Потом добрались домой, кто как смог, и дома все продолжали ждать. С тех пор прошло более пятидесяти лет, а полковник все еще ждал. Но теперь, растревоженный воспоминаниями, он наконец приступил к решительным действиям.
Он принял горделивую позу, уперся костлявой рукой в костлявое бедро и сдавленным голосом произнес:
– Итак, я принимаю новое решение.
Адвокат насторожился.
– А именно?
– Я меняю адвоката.
В кабинет вошла утка в сопровождении нескольких желтых утят. Адвокат привстал в кресле, чтобы прогнать их.
– Как вам будет угодно, полковник, – сказал он. – Как скажете, так и будет. Если бы я мог творить чудеса, я не поселился бы в этом птичнике.
Он вставил в дверь, ведущую во двор, деревянную решетку и вернулся в кресло.
– Мой сын работал всю свою жизнь, – сказал полковник. – Мой дом заложен. А закон о пенсиях стал пожизненной кормушкой для адвокатов.
– Только не для меня, – возразил адвокат. – Все деньги, вплоть до последнего сентаво, пошли на судебные издержки.
От одной только мысли о том, что он может оказаться несправедливым, полковник испытывал страдания.
– Именно это я и хотел сказать, – поправился он. – От этой жары голова кругом.
Через несколько мгновений адвокат принялся искать доверенность и в результате переворошил весь дом. Солнце тем временем передвинулось к центру его жалкой клетушки, сколоченной из неструганых досок. После долгих безуспешных поисков адвокат встал на четвереньки и, отдуваясь, выдернул из-под пианолы сверток с бумагами.
– Вот она где. – Он протянул полковнику лист гербовой бумаги. – Надо написать моим доверенным лицам, чтобы они уничтожили копии, – добавил он. Полковник стряхнул пыль и положил бумагу в карман рубашки.
– А вы разорвите ее сами, – предложил адвокат.
– Нет, – ответил полковник. – Это двадцать лет моей жизни. – Он ждал, что адвокат продолжит поиски, но тот подошел к гамаку и вытер пот. Потом взглянул на полковника сквозь дрожащее марево.
– Мне нужны и другие документы, – сказал полковник.
– Какие?
– Расписка полковника Буэндиа.
Адвокат развел руками.
– Это совершенно невозможно, полковник.