Полковник Яковлев. Ученый на старте - стр. 39
– Зачем такой кусок выбрасывать?
– Тесто оказалось лишним, – ничуть не смутившись, ответила Анна.
– Из него можно испечь лепёшки или сварить галушки.
– И кто бы их ел? – вопросом на вопрос ответила Анюта.
– Я бы съела, собаке дала, курам бы покрошила…
– Мама, к чему такой разговор? Всё это мелочи, – вмешался Николай.
– Из мелочей складываются большие дела. А всё потому так выходит у вас, молодых, что не боитесь греха. Атеистами стали, Бога отвергли… Если так расточать, на одну зарплату не прожить, даже если много зарабатывать.
Николай впервые задумался над тем, о чём говорила мать.
– Скажи, Анна, – Ольга Мефодьевна снова обратилась к невесте сына, – ты из состоятельной семьи?
– Откуда у рыбаков богатство? Отец с матерью раз в году живут сытно – в путину, зимой же на стол поставить нечего. Если б не коза да куры, давно бы протянули ножки.
– Тогда откуда у тебя барские замашки? Понимаю, предки из пролетариев выбивались в люди. Как говорят, из грязи да в князи…
– О каких замашках говорите? – Голос Анны дрогнул, появились обида и раздражение.
– А о таких, дочь моя, как недоеденный борщ или жаркое, бездельничанье… Это и есть неуважение не только к старому человеку, но и к себе.
Николай хотел было возразить, но мать жестом руки остановила его.
– Ты, дочка, не сердись. Уму-разуму учу не для того, чтобы унизить, а для твоей же пользы. Я тоже не барыня, но работала на них, знаю, какие они. У помещика амбары ломились от зерна, скота – сотни голов. Но чтобы кто-то из его семьи бросил кусок хлеба в мусорное ведро, такого не припомню. Первое и второе подавали в супницах и кастрюлях. Каждый наливал или клал в свою тарелку столько, сколько мог съесть, а уж если положил, то всё до крошки съедал. И сидели за столом торжественно, не проронив ни слова, словно у алтаря. А всё, что оставалось в супнице, отдавали дворовым. Так-то баре к еде относились.
Перед отъездом Ольга Мефодьевна сказала сыну:
– Ты человек военный, поступай как хочешь, но только моего материнского благословения на женитьбу не будет.
Сын на мать не рассердился, понимал, что есть в её словах правда. Матери подсказывало сердце и тот житейский опыт, полученный от домашнего воспитания, когда в семье старших почитали, с ними считались. А убогий офицерский быт – долгие командировки, переезды из гарнизона в гарнизон – омрачает семейную жизнь, гасит яркие, радужные вспышки надежд и разбивает сильные чувства.
Николай вернулся в Смоленск. С Анютой не простился, как всегда, у её порога, а отвёз в свою холостяцкую квартиру. И назвал женой. Вышло всё так потому, что не знал, как поступить. С одной стороны, не хотел мать обидеть, с другой – потерять весёлую, жизнерадостную Анюту, к которой привык, а может, и полюбил – за то, что умеет доставлять радость.