Полковник Яковлев. Ученый на старте - стр. 41
Немцы уже двигались на Смоленск, за одну неделю оккупировав приграничные районы Белоруссии и столицу республики Минск. Танковые лавины двигались к Минску со стороны Бреста и Вильнюса. Им удалось окружить 3-ю, 10-ю и 13-ю армии. С кровопролитными боями пробивались из окружения десятки наших дивизий – разбитые или уничтоженные в неравном бою части и подразделения. Немецкое командование не сомневалось в том, что под Смоленском 4-я танковая армия под командованием фельдмаршала фон Клюге уничтожит измотанные остатки советских войск и без затруднений устремится на Москву.
Генеральному штабу армии был ясен замысел врага. Маршал Тимошенко, назначенный командующим Западным фронтом, стал готовиться к схватке с врагом. На фронт спешно были брошены резервные армии Ставки.
И вскоре по немецким частям, ринувшимся на Смоленск со стороны Бобруйска и Борисова, Ленинска, ударили части Красной армии – с суши и с воздуха. Шесть суток шли затяжные бои с переменным успехом. Тяжёлые потери несли немцы от ударов наших соединений совместно с частями, пробивавшимися из окружения. 10 июля началось Смоленское сражение. Группа вражеской армии «Центр» здесь захлебнулась. Впервые за короткий период успешных наступательных действий немцы вынуждены были перейти к обороне. Это вызвало суматоху в войсках и в Ставке фюрера.
Яковлев вспоминает:
– В превосходстве немецких вооружённых сил не сомневался никто, в том числе и я. Мы отходили с боями, лелея надежду, что где-то там, возле Смоленска, окажутся подтянутые силы, которые, наконец, обрушат огонь на головы неприятеля. И наши разбитые части, пополненные ими, смогут ощутить чувство глубокого удовлетворения и радости нанесённым успешным контрударом, ибо жажда мщения была мучительной. Но одного высокого морального духа для отражения чудовищного натиска врага было недостаточно. Каким же было разочарование, когда мы вошли в Смоленск! Город был охвачен пожарами. Я метался от одного узла связи к другому.
Город непрерывно бомбили. В небе кружили вражеские самолеты. Земля после пронзительного свиста летящей бомбы, вздрогнув, ухала от ударов и разрывов. Яковлев пригибался, обеими руками хватался за голову. Рядом с телеграфом дымились здания. Казалось, город превратился в раскалённую ночь. Даже на широких улицах стояла палящая жара, дышать было трудно. Задыхаясь от дыма и газа, кашляя и протирая платком слезящиеся глаза, Яковлев то и дело стряхивал с гимнастёрки искры и пепел.
По улицам растекалась вода, она лилась из подъездов горящих полуразрушенных зданий. Люди метались из стороны в сторону, перепрыгивали через лужи, волоча за собой ревущих детей, узлы, чемоданы, мешки. В одном из подъездов алые языки пламени выбрасывали огонь наружу. Яковлев резко остановился: по каменным ступеням сползал огромный голый мужчина, красный и раздутый, как мешок. Он дико вращал большими обезумевшими глазами, полными ужаса и муки. Всё тело было обожжено и вздулось. Яковлев бросился к нему на помощь, но тут же отпрянул: кожа на круглом животе лопнула, обнажив внутренности. Несчастный издал страшный вопль и умолк. Раздался сильный треск, часть кирпичной стены рухнула, засыпав цементом и пылью погибшего. Яковлев успел отскочить в сторону и бросился прочь от гибельного места.