Полковник милиции Владислав Костенко. Книга 5. Тайна Кутузовского проспекта - стр. 24

– Адрес не помните?

– Один раз был. Ночью… В состоянии подпития, не взыщите… Еще вопросы есть?

– Завтра не нашли бы время поговорить со мной? – спросил Костенко. – Не допрос, не вербовка – мне нужен ваш совет, всего лишь.

– Совет вам – это и есть вербовка, – заметил Аршанский. – Звоните после семи, может быть, я выкрою для вас полчаса. Но не обещаю, очень много встреч… Предмет совета?

– Убийство.

– Рэкет?

– Нет.

– Хм… А каковы побудительные причины?

– Не знаю. Поэтому прошу о встрече…

Оттуда же, из ресторана, позвонили Людке. Заспанная бабулька ответила раздраженно, с надрывной обидой:

– Побоялись бы Бога, в такое время тревожить…

– Люда сама просила, это Аршанский, председатель, – ответил Костенко, – из кооператива…

– Аршанский, Засранский, какое мне дело?! Увезли Людку, взяла сумочку, намазалась и укатила. Сказала, что на час, а уж два ночи, стерьва поганая!

– Это будет второй труп у тебя сегодня, Глинский, – прикрыв трубку, шепнул Костенко. – Звони в прокуратуру, доставай понятых, гоним к старухе.

– Прокуратура потребует оснований, Владислав Романович… Не дадут они постановления…

Костенко дал Глинскому трояк.

– Купи шоколадку, ладно?

…Бабулька дверь не открывала:

– Ракитники, – причитала она, – смотрите, вымогатели паскудные, я уж ноль-два набрала, тикайте добром…

– Ракитники – это как? – Костенко недоуменно оборотился к Глинскому.

– Рэкетиры, – ответил тот. – Россия чужие слова трудно приемлет.

– А – бюрократ?

– На это есть свое: «волокитчик», «супостат», «коваристый», «сутяга»…

– Соседей будить неудобно, про «ноль-два» она лапшу на уши вешает, – заметил Костенко. – Дура баба, сейчас ее внучку где-то топят или жгут, а она – вишь ты, а?

Глинский приник к двери:

– Бабулька, я из милиции, майор Глинский, позвони по «ноль-два», тебе подтвердят… Мы чего к тебе просимся-то, бабуль? Мы боимся – не было б с Людкой беды…

Старуха позвонила в милицию, было слышно, как она переспрашивала из дальней комнаты: «Глинский?! Как, Габинский?! Тьфу, православных у вас нет, что ль?! Все с подковыкой, ни черта не разберешь… Так открывать ему?! Я трубочку не ложу, я при вас открою, если замолчу, значит, извели меня, на вашей совести буду…»

Старуха цепочку сняла, потребовала документ, Глинский протянул ей удостоверение, она долго шептала звание опердежурного и фамилию, потом наконец впустила в квартиру.

Маленькая двухкомнатная «хрущевка» была обставлена антикварной мебелью (правда, красное дерево соседствовало с карельской березой и орехом), на кухне стояла западногерманская ультразвуковая плитка – положи в духовку мясо на минуту – вот тебе и готовый ромштекс, там же, на кухне, стоял диковинный приемник. Неплохо секретарша живет.