Политическая наука №3 / 2013. Между империей и современным государством: Трансформация политического порядка на постимперских пространствах - стр. 31

Естественным дополнением социализма на локальном государственном пространстве служит экспансионизм, все равно, выглядит ли это как «мировая пролетарская революция» или «всемирное призвание высшей расы» (не забудем как особый случай и весьма распространенный либеральный экспансионизм, поскольку предполагается, что лишь отдельные народы поначалу суть носители высших начал цивилизации и универсального общения). Универсальное отношение, лежащее в основе данного типа социальности, знает государственную границу только как факт, но не как принцип, и потому стремится распространить себя сообразно своей универсальности (национализм, с социализмом – т.е. универсальностью – не встретившийся, такого экспансионизма, как правило, не знает). Но поскольку он фактически все-таки ограничен как государство, это распространение может иметь только характер войны. (Следующим элементом схемы может оказаться мировое государство, как это легко проследить по работам, трактующим данную идею. См. социологический подход к теме мирового государства в 1931 г. у Ф. Тенниса и философский в 1961 г. у Э. Юнгера (9). Во всяком случае, основные понятия классической социологии формулируются безотносительно к государству (10). Конкретные высказывания и даже существенные позиции одних и тех же социологов варьируются в зависимости от эпохи. Многие либеральные надежды были, как известно, похоронены Первой мировой войной, а последовавшее возрождение национализма дискредитировано Второй мировой войной.)

Итак, мы видим, что категориальных различий между тоталитарным государством и тоталитарным обществом быть не может. Тот тип социальности, который тут имеется в виду, возникает, когда универсализм (универсальность договора и товарообмена, отличающая гражданское общество) современного общества перекидывается на область политики и государства, уже успевшего стать «государственной машиной», а государство не оставляет никаких неполитических областей в доступной его воздействию сфере социальных связей.

Теперь мы можем более четко сформулировать стоящую перед нами проблему. Что же все-таки называется тоталитарным, если государство и общество специфическим образом сливаются в этом типе социальности? Наверное, единственное, что нам остается, это сказать: «страна». Удивительным образом, однако, понятие страны слабо концептуализировано в социологии. Что такое страна? Отграниченная государственными границами территория. Значит, государство и общество совпадают при тоталитаризме по «логическому объему понятия», а в прочих случаях они хотя бы имеют общие пространственные границы. Но как же тогда быть не только с идеей, но и с реальной безграничностью общества, с той всемирной коммуникацией, которая заставляет Лумана говорить о мировом обществе, а Уоллерстейна – о мировой системе? Очевидно, что эти сложности, связанные с одним только корректным называнием того, что уже есть, не говоря уже о дальнейших исследованиях, имеют чисто концептуальную причину. И они отнюдь не становятся меньше, если темой обсуждения оказывается не тоталитаризм, а иной тип социальности. Во всяком случае, что касается империи, нас поджидают не меньшие сложности. А для разрешения их нам необходим более тонкий понятийный аппарат, чем тот, что был включен в наши рассуждения до сих пор.