Политическая наука №3 / 2013. Между империей и современным государством: Трансформация политического порядка на постимперских пространствах - стр. 33

Приведем определение Ш.Н. Айзенштадта из его классической работы по нашей теме «Политическая система империй». «Политическая система, – пишет он, – это организация территориального общества, имеющая легитимную монополию на полномочное использование физической силы (force) в обществе» (14). Здесь опять-таки территория берется как нечто, не требующее пояснений. Мы находим это понятие и в контексте первых же дефиниций в известной работе Т. Парсонса «Общества». Парсонс говорит об обществах в том же самом смысле, в каком он говорит и о «странах». Но общество концептуализировано в его терминах как социальная система, а страна – нет. Парсонс вместе с тем указывает, что общество является еще в некотором смысле частью более обширной социальной системы – интернациональной, или «интерсоциетальной» (15). Основание, по которому общество может быть выделено как особая система, невзирая на многочисленные связи и отношения его элементов, в которые они вступают помимо общества, – это (достаточно, впрочем, традиционная) характеристика его как наиболее самодостаточной системы: «Единицы общества более зависимы от других единиц того же общества, чем от единиц другого общества» (16). Примечательным образом именно тут всплывает понятие территории. Общество, по Парсонсу, в первую очередь политически организовано, и оно, в частности, должно установить «относительно эффективный нормативный порядок на некоторой территории» (within a territorial area) (17). При этом совершенно неясно, как сопрягается нормативный порядок с территорией. Ведь социальная система – это система действия, а среди конституирующих действие моментов Парсонс, скажем, в первой фундаментальной работе «Структура социального действия» пространство, в отличие от времени, не называет. То, что действие совершается во времени, принципиально важно. А вот то, что оно совершается в пространстве, – нет (18). Но это – замечание побочное. Дело, скорее, в том, что проблема территории не рассматривается как таковая. Это просто одна из природных данностей. Между тем и в парсонсовской схеме она могла бы быть представлена все-таки иначе.

Весьма основательно сопрягает общество и территорию один из близких к Парсонсу социологов Э. Шилз. Определяя общество, он исходит из той же основной посылки, что и Парсонс: общество отличается от того, что к нему не относится, в силу наибольшей степени взаимозависимости его элементов, хотя связи на границах отнюдь не прерываются. Общество, пишет Шилз, – «это не просто совокупность объединившихся людей, первичных и культурных коллективов, взаимодействующих и обменивающихся услугами друг с другом. Все эти коллективы образуют общество в силу своего существования под общей властью, которая осуществляет свой контроль над территорией, обозначенной границами, поддерживает и насаждает более или менее общую культуру. <···> Главными факторами, создающими и сохраняющими общество, являются центральная власть, согласие и территориальная целостность» (20). Шилз формулирует проблему достаточно четко: если социальная система есть общество, то у нее должна быть своя система власти. А власть не безгранична. Она действует лишь в пределах каких-то границ. В этих же пределах власть имеет и культурное значение, проявляющееся в «остаточных эффектах» (дополнительно к тому, что непосредственно влекут за собой властные акты): сосредоточении внимания на центре, чувстве отождествления с другими людьми, ощущающими свою подчиненность той же власти, убеждение в легитимности власти. Центр завладевает умами, он активно образует тот культурный комплекс, без которого люди не стали бы членами именно данного общества.