Политическая наука №2 / 2013. Религия и политика

Статья подготовлена при поддержке Российского гуманитарного научного фонда, проект №12-03-00284 «Мусульмане в современной Европе: Проблемы и перспективы политической интеграции».

Милль полагал, что свобода совести в самом широком смысле слова принадлежит к индивидуальной сфере и не имеет никакого отношения к интересам общества [Милль, 2000; Mill, 2009].

Теория религиозных монополий подразумевает, что исторически сложившиеся религиозные монополии (олигополии) сдерживают формирование свободного плюралистического «религиозного рынка», который через стимулирование предложения и спроса способен противостоять секуляризации (см. ниже).

Сам термин «фундаментализм» первоначально применялся в США для характеристики ряда христианских групп, которые были образованы во второй половине ХIХ в. ортодоксальными представителями евангелической церкви, выступавшими за буквальное понимание Священного Писания, а затем антидарвинистов в ходе «обезьяньего процесса» 1925–1926 гг.

Арабский термин «ас-салафийа» обозначает идейно-политическую позицию за возвращение к истокам ислама, к нормам жизни и институтам «праведных предков» (ас-салаф).

Так, например, недоучет социокультурного фактора, прежде всего влияния религии на поступки политиков и рядовых граждан, признается Мадлен Олбрайт в качестве одного из основных факторов неудач внешнеполитической стратегии США. Она настаивает на неразрывности связи политики и религии [См.: Олбрайт, 2007].

Во многом Представительство Русской православной церкви при Совете Европы в Страсбурге выполняет миссию продвижения российских национальных интересов. О ракурсах деятельности Русской православной церкви на международной арене см.: Представительство РПЦ в Страсбурге: [Официальный сайт]. – Режим доступа: http://www.strasbourg-reor.org; Русская православная церковь: Официальный сайт Отдела внешних церковных связей. – Режим доступа: http://www.mospat.ru

Большинство государств мира являются светскими, хотя в законодательстве прямое указание на светский характер государства встречается редко. Конкретная модель отношений государства и религиозных организаций на основе принципов светского государства зависит от религиозных, национальных, культурных и традиционно-исторических факторов, а также от развития общественно-политической и экономической ситуации.

Общественность регионов компактного проживания мусульман в России (Татарстана, Башкортостана, Дагестана, Ингушетии) неоднократно выступала с требованиями, чтобы аналогичным образом поступали главы республик, давая клятву на Коране. При инаугурации президентов Российской Федерации для их благословения приглашается предстоятель Русской православной церкви.

В результате взрыва террориста-смертника в толпе верующих в коптской церкви в Александрии погибли 23 человека и около 100 получили ранения.

Социологические опросы неизменно фиксируют заметно меньшее число верующих в Бога по сравнению с общим числом приверженцев тех или иных конфессий, а также повышение уровня доверия к церкви как институту [об этом см.: Готово ли российское общество…, 2010; О чем мечтают россияне.., 2013], а также данные Европейского исследования ценностей [Россия в Европе.., 2009; Вера. Этнос. Нация, 2009].

По мнению Э. Паина, «мультикультурализм – казалось бы, высшее проявление толерантности. Для этой концепции сохранение культурного многообразия – самодостаточная цель, а толерантность к этнически и культурно иным – важнейшее условие. Однако на практике оказывается, что сам мультикультурализм в его современном виде способен приводить к росту интолерантности, ксенофобии» [Паин, 2009].

Это связано с отмеченным обстоятельством, что восприятие людей религии и религиозных организаций очень различно: для одних это Вера и общение с Богом, для других главный акцент – это политическая и социальная активность религиозных институтов, для третьих – квинтэссенция морали, для очень многих – критерий культурно-цивилизационной идентичности, а также поиск форм солидарностей.

Здесь: «…очень сильное ощущение индусской идентичности, жаждущей создания индусского государства». Этапы концептуализации и кристаллизации соответствующей этой концепции культурной модели см.: [Глушкова, 2004, 2007, 2010]. Хиндутва практически стала государственной идеологией и культурной практикой в период правления НДА.

Хинди имеет статус официального (наряду с английским) языка Индии. По результатам переписи 2011 г. он (в виде разных диалектов) является родным языком 41% индийцев (из общего числа в 1 млрд. 192 млн.) из Северной Индии и северных районов Центральной Индии.

Транскрипция имени – Рама – восходит к санскриту и прижилась в таком виде в русском языке; однако в современных индийских языках имя бога звучит без конечного «а» – Рам.

Мое исследование базируется на печатных версиях газет на хинди, издаваемых в промежуточной части страны – хиндиязычном хартленде (Navbharat Times [NT], Amar Ujala [AU], Hindustan [Hind], Dainik Jagran [DJ], Rashtriy Sahara [RS], Aj [A]): именно здесь события в двух отдаленных точках надолго определили основной новостной и аналитический контент. Кроме того, я использовала англоязычную прессу, издаваемую в Нью-Дели и других городах Северной Индии, а также в мегаполисах Мумбаи и Колкате (Hindustan Times [HT], The Times of India [TI], The Hindu [H], The Indian Express [IE], The Asian Age [AA], The Tribune [Tr], The Telegraph [T]), The Pioneer [P]). Преимущественный упор на бумажную прессу объясняется тем, что она по-прежнему имеет в Индии преобладающую аудиторию. Карикатуры в прессе, отражающие существующие в обществе стереотипы, «изображают среднего / обычного человека за газетой или перед телевизором; рядом с ним стоит жена, предлагающая ему чай или кофе» [Anand, 2012]. Согласно 55-му Ежегоднему отчету о состоянии индийской прессы, в стране выходят 1790 наименований газет на хинди общим тиражом 155 494 777 и 1406 – на английском общим тиражом 55 670 184 [IE, 06.01.2012].

См.: [Глушкова, 2004, 2007]. Сюжету о подготовке и приведении в исполнение 6 декабря 1992 г. плана разрушения мечети Бабура, на месте которой предполагалось возведение храма, посвящена обширная литература на всех европейских и индийских языках.

Сохранились сведения, что до начала XIX в. Рам-сету был связан с ритуалами кремации и погружения останков в океанские воды [Mumbai Mirror, 01.10.2007].

Синха участвовал в воздушном десанте в этот регион в октябре 1947 г. для противодействия пакистанским вооруженным отрядам, пытавшихся присоединить Кашмир к Пакистану.

«Линия контроля», установленная после прекращения боевых действий между двумя странами в 1949 г., разделяет собственно Кашмир на две части: контролирумый Пакистаном Азад («Свободный») Кашмир и Кашмирскую долину в составе индийского штата Джамму и Кашмир. Ни Индия, ни Пакистан не признают «линию» в качестве окончательной границы.

БДП в качестве политической партии является главным проводником хиндутвы, которая ассоциируется с густо-оранжевым – шафрановым – цветом по окраске знамени воинствующего индуизма, якобы поднятым в XVII в. Шиваджи, правителем из Западной Индии, воевавшим с мусульманами.

Новое правительство штата во главе с Омаром Абдуллой – результат договоренностей между ИНК и Национальной конференцией. По сведениям из центрального МВД, в бурное лето 2008 г. к Амарнатху ушли 529 тыс. паломников [HT, 21.08.2008].

Иные варианты перевода выражения the medium is the message, например «средство коммуникации есть сообщение» [Маклюэн, 2003] и «посланник – это послание», [Ройтман, б. г.] представляются мне неверными.

Стремительный старт этого явления можно отсчитывать с 1988 г., когда «Сатанинские стихи» Салмана Рушди были запрещены правительством ИНК во главе с Радживом Ганди еще до фетвы иранского аятоллы. Собственную историю и сам Рушди называет прологом и предвестником этого мирового феномена в интервью, озаглавленном «Нет права не быть оскорбленным» [Н, 06.10.2012]. Эту мысль он развил в автобиографическом романе «Джозеф Антон» (М.: Астрель, 2012).

В устной беседе американский политолог Дэвид Джилмартин напомнил мне об Индийском уголовном кодексе 1860 г., принятом колонизаторами, где раздел XV носит название «Об обидах, имеющих отношение к религии», а ст. 298 говорит о «произнесении слов и т.д. с осознанным намерением ранить религиозные чувства другого человека». Эта «ориенталистская» статья остается в том же варианте и 150 лет спустя, а ее юрисдикция распространяется на всю Индию, хотя она ни в коей степени не связана с южноазиатскими представлениями о религии. Возможность «ранения религиозных чувств» как предлог / повод в дальнейшем широко использовалась колониальной администрацией при проведении политики «разделяй и властвуй» [Freitag, 1989].

Исследованию асмиты (эготизма), переосмысленной как «этническая гордость», «наиональное самоуважение» и «самобытность», посвящена моя статья «Филологический анализ идеологической риторики. Маратхи в поисках национальной идеи» [Глушкова, 2002; Glushkova, 2006].

Шив-сена – «Армия Шиваджи», см. прим. 9.

Хинди (вместе с диалектами), будучи основным языком «срединной» части Индии (Доаб), где хиндутва имеет прочные позиции, обладает богатейшим набором выражениий с лексемой «удар», поэтому диапазон оригинальных вариаций гораздо шире, чем предложено русскими переводами. Возможно, аналоги «удара» появились под влиянием физической, телесной семантики английского hurt. Не имеют устойчивых выражений для «оскорбленных чувств» маратхи, бенгали и другие региональные языки.

Знакомый тамил из Тамилнаду на вопрос, как перевести выражение «оскорбленные чувства» на тамильский, ответил: «Надо посмотреть в газете».

«Шафрановая реакция» в отношении картин с изображением индусских богинь выдающегося художника-мусульманина М.Ф. Хусейна, «отложенная» практически на два десятилетия, представляет собой наиболее яркий пример. Против Хусейна было подано около сотни исков, объявлены награды за его убийство и увечья, разгромлены музеи и студии с его полотнами. Устав бороться, художник, которому на тот момент было за 90, эмигрировал из Индии и, незадолго до своей смерти в 2011 г., принял гражданство Катара.

Имя Валмики стала использовать каста североиндийских мусорщиков для поднятия своего статуса за счет авторитета мифологического автора, легенды о котором содержат упоминания о его буйной юности на больших дорогах.

В вишнуизме почитают Раму, Кришну и другие земные воплощения верховного бога Вишну; в шиваизме лидером является Шива: в шактизме – женская энергия богинь.

В обращении на имя премьер-министра Манмохана Адвани уверял, что противостояние не было межконфессинальным, но «исключительно националисты versus сепаратисты» [Media press release…, 2008]. Вообще, в индийском политическом лексиконе «националист» (nationalist) и «наионалистический» (nationalistic) имеют иные, нежели в русском употреблении, коннотации – от «государственника» и «государственного» до «гражданина Индии, свободного от внешних влияний».

Хануман – божественная обезьяна и верный соратник Рамы.

Насилие издавна характеризует некоторые разновидности индуизма, как об этом свидетельствуют ежедневные репортажи в индийских СМИ и даже названия научных публикаций. Эта лексема появляется в названиях практически всех книг Вины Дас [Mirrors of violence, 1990 etc.] и присутствует в двух последних исследованиях Пола Брасса [Brass, 1997, 2003]. Ею также воспользовались Судхир Какар [Kakar, 1996], Томас Блом Хансен [Hansen, 2001] и др. Поэтический эпилог к ежедневной колонке Кхушванта Сингха в «Hindustan Times» объясняет: …For, at stake is a forest plot / So valuable and so great / That for it, we can burn the whole state, / Burn the whole country, if need be. / For if it is given to shrine, the Valley will die / And if it is not given, the holy Shiv ling to heaven fly [HT, 23.08.2008].

Рассказ начинается с описания смерти мусульманского подростка: «Обрамленные прорезями в хиджабе, глаза Шезады Батлу были спокойны и тверды. Если и были в них слезы по сыну, которого она потеряла из-за полицейских пуль, они уже высохли. “Я думаю, каждая мать должна испытвать гордость, что ее сын принес себя в жертву”, – так она сказала о своем сыне Самире Батлу, который был в толпе, напавшей на полицейский участок в Сринагаре…» [H, 20.08.2008].

Ekatmatayajna, букв. «жертвоприношение ради единства». Эта акция была инициирована в целях пробуждения солидарности среди индусов в ответ на переход в ислам около полутора тысяч далитов (из так называемых неприкасаемых каст) Тамилнаду (Meenakshipuram affair). Фрайкенберг, чье блистательное «подведение итогов» относительно наступления фундаментализма в Индии ничуть не утратило своего значения, неправильно «услышал» (Ekamata Yajna) и «перевел» это сложное слово как «жертвоприношение ради общей матери» [Frykenberg, 1993, p. 246], что в принципе соответствует духу хиндутвы, перешедшей в символическом восприятии родины от pitrubhu, «земли отцов / предков», отечества, к matribhumi, «материнской земле», представленной образом новой богини – «Бхарат-маты», «Матери Индии», соединенной с картографическим образом государства [см.: Ramaswamy, 2010].

Концепция «от Катака до Атака» родилась в XVIII в., в период экспансионистской политики Маратхской конфедерации, которая в действительности ненадолго захватила Атток, с 1947 г. находящийся на территории Пакистана. Так же поздно и еще позднее появились и многие другие, кажущиеся «незыблемыми», представления об индуизме и Индии.

Город (на реке Годавари в южном штате Андхра-Прадеш по соседству с Тамилнаду), где находится один из наиболее известных храмов Рамы. Из новости неясно, шла ли речь об этапах – начиная с XVII в. – строительства храма в Бхадрачаламе или о попытках возвести храм в североиндийской Айодхъе.

Поборники «организованного» индуизма одновременно проталкивают «Рамаяну» как основной текст наподобие Библии или Корана и также заимствуют идею «обязательного» паломничества в духе хаджа.

Е.В. Рамасвами (Наикер), известный в Тамилнаду как «Перияр», «Великий мудрец», основатель политической партии «Дравида кажагам» (предшественницы ДМК), инициировал сжигание «Рамаяны» Валмики (1922) и сжигание изображения Рамы (1956), оценивая и то и другое как символы экспансии индийского севера. Я вынужденно оставляю за пределами статьи принципиальный вопрос об арийском Севере и дравидском Юге как этнокультурных полюсах, ни к одному из которых не примыкает Джамму и Кашмир, обладающий особой, сложенной из других компонентов, комплексной культурой.

Арвинд Раджагопал, анализируя роль индийского ТВ в консолидации индусского национализма, использует, по аналогии с «печатным капитализмом» Бенедикта Андерсона, словосочетание «электронный капитализм» [Rajagopal, 2001, p. 24–29].

Предварительные соображения по поводу отсутствия реального коррелята у концепции «оскорбленные чувства» высказаны мною в статье «”Чувство” и “чувства”» на сайте «Ежедневного журнала» (23.04.2012. – Режим доступа: http://yarcenter.ru/content/view/50829/318/). В заключение я писала: «И снова о “чувстве” (восторг, ужас, благоговение, отвращение и т.д.) и “чувствах”. Последние – во множественном числе, похоже, являются “договорными” и могут быть вызваны по команде в нужный момент: “Ваши религиозные чувства оскорблены! Давайте действовать!”. Тем самым наряду с контролем над поведением – ортопраксией и контролем над мыслью – ортодоксией, возникает контроль над чувством, вернее, над чувствами – как бы назвать его – ортоэсфисией?»

В XVIII в. правители Маратхской конфедерации, преследуя свои геополитические интересы, манипулировали индусскими тиртхами и превращали военные экспедиции в паломничества, и наоборот. О тиртхах и паломничествах (тиртхаятра) как способах освоения и присвоения пространства [см.: Глушкова, 2008].

Эта мысль даже нашла подтверждение в посвящении «бесчисленным паломникам, чьи следы придали смысл Индии как культурной целокупности», вынесенном в начало, пожалуй, самого известного труда об индусских местах паломничества [Bhardwaj, 1983].

Статья 1 указывает – с отсылкой к Приложению I, состав Индии; статья 370 устанавливает – в качестве временного постановления – особый, по сравнению с другими штатами, статус Джамму и Кашмира.

Здесь обыгрывается мифологема, называющая число богов в индусском пантеоне.

Статья подготовлена в рамках проекта «Transit versus transformation: Comparing paths to democratic change in the former USSR using case study based evidence from civil society, international aid and domestic politics» (PIRSES-GA2011-295232).