Полёт совиного пёрышка - стр. 7
Очередное издевательство над слабым телом, не желавшим исцеления, я провела как раз в день отъезда Ализарды. Маленькая пёстрая сова следила за игрой бликов на пузырьках из гранёного стекла, пока я смешивала порошки и переливала ядовитого цвета зелье в мерный стаканчик, и отказывалась улетать охотиться, пока я валялась в постели с дивным зелёным цветом лица. Я гладила пёстрые пёрышки, и становилось чуточку легче.
Утром я снова была бодра и могла вернуться к любимому занятию.
Рисовала я неважно, но для будущих картин всё равно делала наброски, как умела. Потом садилась перебирать нитки, и эта подготовка нравилась не меньше самого процесса. Верген ворчал, что моё рукоделие затратно, но материалы заказывать не запрещал. Тётя находила готовые работы очень милыми, несмотря на деревенский стиль, но раз от раза я всё аккуратнее и филиграннее выкладывала шерстяную нить, смешивала оттенки словно мазки краски, создавала нужного объёма и формы рельеф, и в какой-то момент нашёлся заинтересованный покупатель. На такое я не рассчитывала; у меня просто было слишком много свободного времени, ещё больше тоскливого одиночества, а каждая вырученная с продажи картин монетка приближала к тайной цели.
Я расположилась в старой библиотеке, ставшей мастерской, и туда же прилетела моя совушка, требовательно постучав с наружной стороны окна. Я старалась не допускать птицу в библиотеку, птица, в свою очередь, пыталась дорваться до пряжи с поразительным упорством. Любила поиграть с яркими нитками.
– Ты не сова, ты сорока, – ворчала я.
На меня ответно ворчали на птичьем языке.
– Ладно, ладно, не сова – сыч!
Это и был сычик, совсем небольшой, умещавшийся в ладонях, но я с первого дня звала его со и маленькой лапушкой: была в облике птицы определённая нежность черт, что ли.
Нашла я птицу во дворе после грозы, мокрую, с перебитым ощипанным крылом, с обрывком грубой верёвки на лапке. Ох и клевалась эта мелкая задира, когда я впервые взяла её на руки! Мейда, моя горничная, не стесняясь, постучала себя кулаком по лбу: совсем, мол, госпожа умом тронулась, но я тогда рявкнула на неё, и старая плетёная корзинка с крышкой, а так же охапка соломы и чистых тряпок нашлись быстро. Садовник Саркен подсказал, как вправить крыло и пригрозил натравить на полумёртвую птицу замкового кота, если птица не утихомирится, пока мы освобождаем израненную лапку от огрызка верёвки. Всё остальное пришлось делать мне самой: бешеный сычик не подпускал к себе никого, хотя взлететь не мог. Как-то, ругаясь по-очереди на человеческом и птичьем, мы всё-таки договорились, что я попробую помочь.