Полёт совиного пёрышка - стр. 53
Я дёрнулась, чтобы Рене ослабил хватку и он, спохватившись, разжал стиснутые руки. Замер на несколько секунд, прислушиваясь к чему-то, закусил губу. Глаза смотрели мимо меня, на снежные пики.
– А с кем можно? – издевательски уточнила я. – Намекаешь, что в оставшиеся годы жизни надо пуститься во все тяжкие? Забыть о чести и морали, завести интрижку, а то и не одну? Бери от жизни всё, да?
– Почему интрижку-то? – обиженно переспросил Рене, отворачиваясь от темнеющих в стороне гор.
– Потому что, как бы далеко я не сбежала, я останусь замужем и никаких новых отношений не построю.
– Ерунда.
Я выпростала из пледа руку и покрутила перед носом вельвинда оголённой кистью. Той, на которой вился брачный узор.
– Да не такая уж ерунда, Рене. Поэтому тихий городок, беленький песочек и красивые рассветы с закатами. Разве что… Я помню про тебя, моя маленькая сова. Если всё получится, я обязательно потрачу всё оставшееся время на поиски мага.
– Не зови меня совой.
– Сегодня не буду, – проявила я покладистость. – Вернёмся? А то ты поесть не успеешь…
Руки, обнимающие плед, разжались, и я поспешно шагнула в сторону.
– Всё должно быть не так, – сказал сыч мне в спину, заставляя обернуться. Шагнул следом, с явственным сожалением покидая смотровую площадку. Подошёл, подхватил ладонь, потому что дальше начинались ступеньки, а темнота вокруг разлилась чернильная. – Мне безумно приятна твоя забота и твоё желание помочь снять заклятье. Когда ты так веришь, и у меня сомнений не остаётся… Но за моей проблемой ты забываешь о своей.
Мы выбрались обратно на внешнюю галерею, Рене придерживал мой локоть, отлично ориентируясь в кромешной темноте. Я видела лишь его силуэт и тыквенно-жёлтый мерцание: впервые обратила внимание, что его глаза светятся в тьме.
– О которой?
– Я не согласен с твоим сроком жизни, лиро. Рано смиряться! Мы… Я из-под земли достану грамотного целителя, который сможет тебе помочь. Я не верю в неизлечимость твоего недуга.
– Лиро – что это? Или кто?
За отвлечённым вопросом я старалась унять разошедшееся сердце. Так хочется окунуться в новую надежду, слыша такую страстную уверенность!
– Это... – Рене очаровательно запнулся. – Обращение к девушке, женщине, принятое у нас. Вежливое. Ты должна жить, ласточка. Долго-долго. Я хочу, чтобы ты жила.
– Я живу, – буркнула я. – И просила же: никаких ласточек.
Рене остановился, мне показалось, снова прислушался к чему-то. Да, попасться на глаза слугам совсем не хотелось. Они должны спать в это время, но ничего нельзя исключать. Но показалось, что сыч обратился в сторону башни, с которой мы только что спустились.