Полет орла - стр. 9
Встретив случайно в короткое свободное время брата Николая, Александр весело рассказал:
– По повелению Его Величества, я с двумя орудиями, находясь всегда при лейб-батальоне, ходил в Гатчину, Павловск и Петергоф. Потом назначили меня адьютантом батальона, а на маневрах пришел я в палатку Его Величества, чтобы вручить рапорт господину фельдцейхмейстеру.
– Ха, ха, ха! – не удержался обычно сдержанный Николай, понимая, каково вручать рапорт полуторагодовалому ребенку.
– Увидев меня, – продолжал Саша, – мой шеф спрятал личико на груди августейшей своей матери. Что было делать? Много труда стоило августейшему родителю уговорить упрямого фельдцейхмейстера, который плакал, визжал и барахтал ножками… чтобы он принял наконец рапорт, и то не иначе, как отворотясь от меня и протянув назад ручку, в которую я и вложил осторожно свой рапорт…
Николай хихикал, но он так же, как и Александр, пользовался снисходительностью императора Павла, стараясь исправно выполнять свои адъютантские обязанности. Старания братьев Сеславиных были оценены. «Усердная и ревностная служба Ваша обратила на Вас Императорское Наше внимание, почему, во изъявление особливого Нашего к Вам благоволения, пожаловали мы Вас почетным кавалером державного ордена Св. Иоанна Иерусалимского… Дан в Гатчине сентября 9 дня 1800 г.», – гласил указ императора. Формально Павел I считался магистром Мальтийского рыцарского ордена.
Сначала восьмиконечный Мальтийский крест из белой эмали (первый в его жизни орден) украсил грудь Александра, затем, несколько погодя, Николая. Никто из их сверстников-сослуживцев награжден не был. Сеславины очень гордились таким редким вниманием царя.
IV
В Европе уже седьмой год шла война. Революционная Франция самоотверженно отбивалась от наседавших на нее врагов – Англии и Австрии. Потом она окрепла и, под водительством нового стремительного полководца Наполеона Бонапарта, стала захватывать куски принадлежавших им территорий, прежде всего – остров Мальту и процветающие области Италии, которые считала своим владением Вена. Когда 26-летний Бонапарт вторгся в Италию, пройдя ущельями через Альпы, итальянцы из городка Брешии, пропуская его отряд, уверяли его в своей любви к свободе. «Да, – подтвердил какой-то остроумец, – итальянцы больше всего любят говорить об освобождении родины в постели со своими любовницами». Говорили, будто со времен свирепых готов Алариха Рим ни разу не подвергался такому разграблению, как при французах.
Венский двор пришел в восторг, когда вмешался российский император, который направил в Европу корпус во главе с генералами Розенбергом и Германом. Главнокомандование союзными войсками, действующими в Италии, решено было поручить славному полководцу Суворову, прозябавшему в царской опале посреди заброшенной новгородской деревеньки Кончанское. Опального фельдмаршала доставили в Петербург. Войдя в кабинет императора, он весело щелкнул каблуками, но потом споткнулся, зацепился шпагой об стул и едва не растянулся на лакированном паркете. Царь нахмурился.