Поле зрения - стр. 38

Тэпп моргнул, его ресницы мазнули по стеклу оптической трубы.

Это еще что такое?

Эль зафиксировала цифровой «Никон» на мягкой земле и повела объективом по склону вдоль кратера, а потом, как учил Джеймс, на тридцать градусов вправо. Зеркальный видоискатель позволял наблюдать, не выставляя напоказ головы. Во всяком случае, она на это надеялась. Под таким тупым углом под днищем машины у переднего колеса трудно было сказать, где заканчивается безопасная зона.

У другого автомобиля рыдала девушка – кажется, ее имя Эш? Ужас! Эль не представляла, каково вот так потерять сестру – на глазах, под палящим солнцем. Надо ей что-нибудь сказать.

– Эй! Тебя зовут Эш? – крикнула она. – Эшли?

Тишина.

– Да, – наконец ответила девушка.

– Я Эль.

Под таким углом она едва видела видоискатель. Диафрагма была установлена как для съемок в помещении, пропускала много солнца, и аппарат предупреждал о засветке. Осторожно выставляя пальцы один за другим (Эль сомневалась, чтобы при всем мастерстве снайпер сумел бы попасть в отдельный палец), она повернула регулятор диафрагмы с четырех на восемь, затем на одиннадцать, и на экране появилась панорама горизонта.

– Сколько тебе лет, Эш? – Эль облизала губы и наклонила аппарат так, чтобы два центральных маркера на экране были ниже рваной линии горизонта.

– Восемнадцать, – всхлипнула девушка.

– Расскажи о себе. Чем тебе нравится заниматься?

– Не знаю.

Чтобы смотреть в видоискатель, Эль пришлось выгнуть спину буквой S: плечи вперед, голова повернута назад. Она не знала, где проходит невидимая линия между жизнью и смертью, но у нее возникло ощущение, будто она касается этой линии щеками и задевает трепещущими ресницами. Тяжелое дыхание и изогнутый дугой позвоночник тянули вверх и назад, не давая перейти грань и попасть в прицел снайпера. Может, она так его дразнила?

– Почему у тебя голубые волосы? – Дурацкий вопрос.

– А что, нельзя? – огрызнулась Эш.

Чем бы дитя ни тешилось, подумала Эль и повернула кольцо оптического зума. Долина стала приближаться и темнеть. Как же ей нравился этот телеобъектив! Эль любила эффект сжатия строений, когда целые районы из стали, кирпича и стекла превращались в лишенную глубины плоскую стену. Центры городов всегда завораживали обилием вертикальных линий. Некоторые из ее любимых снимков были сделаны с верхотуры здания Куигли: вниз на крыши Уоллеса с их парапетами, техническими ящиками и страдающими завистью по Большому Яблоку[5] горгульями. У Эль был талант построения композиции, но она быстро поняла, что на таланте не заработать.

– Ты чему-нибудь учишься? – Эль снова попыталась завязать разговор.