Покушение в Варшаве - стр. 30

Дорога на Гродно

Кого Бенкендорф не ждал, того не ждал. Только сегодня вспоминал сестру в связи с дурными мыслями о цесаревиче Константине. Сказал бы: сон в руку, да нет сна.

– Тебе что, икается?

Долли подступила к ошарашенному брату с поцелуями.

– Мне от тебя, Шура, всегда икается. Ведь ты меня что ни день поминаешь.

– Я же не виноват, что Англия – наш ключевой противник, – развел руками Александр Христофорович.

– Так уж и противник? – Долли продолжала смеяться, но ее взгляд стал цепким. – В минувшую войну с Бонапартом была союзником, можно сказать, кассой. Один политик нам враг, другой может пойти на сближение интересов.

– А Англия в целом? – брат усадил ее на свое прежнее место за столом и пододвинул ногой табурет для себя.

Долли поколебалась.

– В целом Британия противостоит любому узлу силы на континенте. В этом и заключено европейское равновесие.

– Мы не только европейская держава. А Стамбул? А Тегеран?

Княгиня Ливен с неудовольствием поморщилась.

– Мировое равновесие. Англосаксы отвечают за него. Как мы – за устранение любой угрозы на материке.

«Боюсь, в Лондоне нас недооценивают. Но дурно то, что Доротея переняла этот взгляд. Она там слишком давно».

– Лондон можно удержать от враждебных действий? – быстро спросил Бенкендорф. – Склонить к сотрудничеству?

Долли задумчиво покачала головой.

– Пока есть общие интересы. Пока удается вести с политиками торг и находить сговорчивых. Но это – как ходить по болоту: нет ничего устойчивого, прочного, надолго. В Лондоне политические перемены происходят быстро, вместе со сменой партий в парламенте и кабинета. Я начала думать, что только такая система достойна цивилизованного, уважающего себя общества.

– Ты видишь у нас цивилизованное общество? – Брат сгреб со стола бумаги и ссыпал их себе в портфель. – Как только, так сразу. Знаешь, я вообще глубоко сомневаюсь, что для нас годится островной опыт. Государь тоже.

– Он спит? – Долли кивнула в сторону двери. – Можно взглянуть?

Бенкендорф было воспротивился, но сестра, как в детстве, сделала такое плаксивое лицо:

– Я в ще-елочку.

Он не успел и слова сказать, как Долли оказалась у двери и легонько толкнула ее. Наружу вышел спертый сонный воздух. В темноте Доротея разглядела разметанную постель, запрокинутый подбородок и нос, энергично выдувавший маршевые звуки.

– Храпит?

– Когда как, – деликатно отозвался брат.

– Тяжело тебе, – признала княгиня, закрывая дверь.

– Не жалуюсь.

– Я вот зачем вас нагнала. – Долли наморщила нос, как делала всегда, когда старалась сосредоточиться. – По дороге я завернула в Вену. Инкогнито. Виделась с Меттернихом.