Покровские ворота - стр. 3
Лоллия, мне сорок два года.
Лоллия. Клодий, римлянке важен не возраст мужчины, а его время. Ей нужно знать, прошло оно или нет.
Клодий. Мое время либо прошло, либо не настало.
Лоллия. Это громадная разница, друг мой, ее необходимо установить. В сущности, она и определяет, чего вы стоите.
Клодий. Что делать, вы женщина практического ума, и в этом ваше очарование. Сюда идет Публий Сервилий, человек, лишь вчера увенчанный лаврами. Уж с ним-то по крайней мере все ясно.
Лоллия. Вы отрицаете его дарование?
Клодий (пожав плечами). Дион с его эпиграммами занимает меня больше.
Лоллия. Клодий, оригинальничанье так же старомодно, как любовь к Горацию. Чем вас может занимать Дион – побойтесь Бога… Неудачник, изливающий свою желчь, ничего больше. Завтра или послезавтра его вышлют из Рима, и этим все кончится.
Появляется Публий Сервилий, высокий круглолицый римлянин, веселый и обаятельный.
Вот и наш триумфатор, обожествленный настолько, что ему нет смысла замечать смертных.
Сервилий. Лоллия, вы славитесь умом, как могли вы это подумать? Именно теперь я буду замечать всех и каждого. Недоступность нужна, пока ты не признан. После признания к ней прибегает только болван. Привет вам, Клодий.
Клодий. Привет и поздравления, Сервилий. Вы рассуждаете очень здраво.
Сервилий. Я нуждаюсь в людях и не намерен их отпугивать. С успехом их могут примирить только несчастье или демократизм. Обзавестись какой-нибудь большой бедой, сами понимаете, себе дороже, зато демократизма во мне хоть отбавляй.
Лоллия. Вот, Клодий, что такое человек современный.
Сервилий. Кроме того, я по натуре доброжелателен. Никакого насилия над характером.
Лоллия (кивнув на Клодия). Мы только что спорили. Наш друг расхваливал Диона.
Клодий. Скорее, вы его бранили.
Сервилий. Бедняга, он никогда не нравился женщинам. В конце концов, у него есть свои достоинства.
Лоллия. Неужели вам не надоели его обличения? Вы действительно добрая душа.
Сервилий. Что ж, когда у человека дурное здоровье, слишком заботливая жена и хроническая неудовлетворенность, он становится либо пьяницей, либо сатириком. Я рад, что встретил вас, Лоллия, вы мне необходимы.
Лоллия (прерывая его). Одно мгновение. Клодий, вы видите, там Цезония. Скажите ей, что я жду ее вечером.
Клодий. Слушаюсь. (Отходит в глубину.)
Сервилий. Вам нужна Цезония?
Лоллия. Мне не нужен Клодий. Нет, не вообще, а сейчас.
Сервилий. Я так и понял.
Лоллия. Вы остановились на том, что я вам необходима. В его присутствии вам пришлось бы объяснять – почему. А ведь у поэтов такое слабое воображение, когда дело касается обыденной жизни.