Покровитель для Ангела. Собственность бандита - стр. 13
Хлопает входная дверь, и я резко вскакиваю видя, как Михаил надвигается на меня, будто гора. Он зол, и я машинально отхожу от него назад.
– Почему Анатолий уехал? О чем вы говорили?
– Ни о чем. Иди на кухню, будешь завтракать.
– Нет, не буду! Я вообще здесь ничего не буду! Так все, хватит!
Иду на выход мимо него, но Бакиров за предплечье меня перехват, цементируя на месте.
– Ты никуда не идешь.
– Пусти!
– Не пущу. Успокойся.
– Пустиии меня, не трогааай!!! Я не твой щенок, которого ты захотел – забрал себе!
С трудом отрываю от себя его огромную руку, сердце неистово колотится в груди, ведь я вижу, что Бакиров со мной не шутит. Он так страшно смотрит на меня…Боже, аж мурашки бегут.
– Ты будешь находится здесь.
– Нет, не буду! Я не буду!
Пячусь к двери, но она оказывается закрытой. Конечно, ключ только у него и я понимаю, что я в ловушке. Он запер дверь на ключ и это заставляет запаниковать еще сильнее.
– Что тебе надо от меня? Я что, пленница твоя теперь? Так теперь, Михаил?
– Ты будешь жить здесь.
Холодно спокойно чеканит каждое слово, а я смотрю на его жестокие карие глаза с зеленой радужкой, и не верю в то, что слышу.
– Ты не можешь…
– Могу.
Боже, он и правда настоящий бандит, и я его плохо знала раньше. Бакиров всегда таким был, а я была слишком влюбленной девочкой для того, чтобы видеть его настоящего.
– Ты не можешь меня просто забрать и оставить себе. Я не твоя игрушка, и не твоя собственность!
– Моя! Иди в комнату.
– А если нет, то что, ударишь?
– Иди в комнату я сказал, живо!
Рычит, как дикий зверь, и я пугаюсь. На секунду все плывет перед глазами, меня пошатывает, но я не даю к себе коснуться и сбегаю в комнату, куда он показал. Захлопываю дверь, опираясь о нее спиной и прикладывая руку к ране на груди. Болит. Лучше бы та пуля мне сердце пробила, не болело бы теперь так, не видела бы этой злости в глазах Михаила. Он сказал, что я собственность. Я теперь его собственность.
Глава 6
Я приходил к ней. Постоянно. Ангел практически не выходила из палаты, только на перевязки, и каким-то образом мне удавалось сделать так, чтобы она не заметила моего присутствия. Ей давали сильные успокоительные препараты, она много спала, тогда как я сидел рядом, вдыхал ее запах и сука, не мог даже пальцем ее тронуть.
Безумно красивая, хрупкая нежная моя сломленная девочка медленно шла на поправку, тогда как я сдыхал рядом с ней.
Приходить к ней только тогда, когда спит, смотреть на нее только, когда она не видит и ненавидеть себя за то, что сделал с нею.
Один раз я чуть не спалился. Ангел резко проснулась ночью, и я едва успел выйти из палаты, прежде чем она увидит меня. Исхудавшая, бледная, нахрен просто изувеченная моя девочка постепенно начала улыбаться, но не мне, конечно. Люде, Тохе, которые ходили к ней как по расписанию, тогда как я не мог даже показаться ей на глаза, не мог обнять, прижать ее к себе, вдохнуть ее нежный яблочный запах, я ничего не мог. Мне ничего не было позволено.