Покер с акулой - стр. 4

Раскрыв рот, слушала я рассказ майора Костина, распутывавшего хитрое дело. Слушала и не верила своим ушам. Мой якобы ласковый, интеллигентный, заботливый, щедрый муж на самом деле оказался хладнокровным негодяем и убийцей. Он не торговал компьютерами, фирма, якобы производящая программные продукты, просто служила ширмой. Громов вместе с компаньоном наладили выпуск из пищевой соды «американских витаминов» и обманывали почем зря наивных людей.

Не лучше поступил супруг и со мной. Больше всего он боялся, что я случайно узнаю о том, какое наследство оставили мне родители: коллекцию картин лучших художников России. Мой отец, оказывается, собирал ее всю свою жизнь, а я в детстве ничего в этом не понимала. После смерти папы полотна были переданы на сохранение лучшему другу семьи, старику Юровскому. И наше с Михаилом благополучие строилось не на его заработках, а на тех деньгах, что супружник выручал, торгуя пейзажами и портретами из коллекции моего отца. А еще в мое приданое вошли дача в Алябьеве и квартира моих родителей, огромные пятикомнатные апартаменты в центре Москвы, тоже благополучно пущенные Громовым с торгов.

Мужу было выгодно, что жена апатично и бесцельно сидит дома, кутаясь зимой и летом в оренбургский платок. Он без конца «заботился» обо мне, постоянно внушая мысли о слабом здоровье. Ему страшно не хотелось, чтобы я очнулась от спячки и начала выяснять финансовые проблемы. Трогательно уложив меня в кровать в компании таблеток, капель и микстур, Михаил преспокойненько ехал с любовницей в ресторан. Правда, возвращаясь домой, он никогда не забывал прихватить для «несчастной больной» букет или коробочку пирожных.

– Купил с заварным кремом, – щебетал супружник, внося в спальню поднос с чаем, – подумал, что со сливочным слишком тяжело для твоей больной печени.

Я принимала «заботу» за чистую монету и чувствовала себя благодарной. Но этой осенью мои глаза неожиданно раскрылись, а судьба переменилась кардинально. Я даже придумала себе новое имя – Евлампия, похоронив Ефросинью вместе со старой жизнью.

Михаила с подельником посадили пока в Бутырскую тюрьму. Суд еще впереди, следствие в самом разгаре. Впрочем, жалостливая Катя, которую негодяи продержали на чердаке почти месяц, прикованной к крюку, велела мне отнести мужу передачу и даже купила нехитрый набор для зека – чай, сахар, колбасу и сушки. Но я наотрез отказалась тащить неподъемную сумку на Новослободскую улицу и подала на развод. Михаил и так получил за мой счет слишком много материальных благ, теперь пришла пора платить по счетам, к тому же мне не нравятся люди, решающие свои проблемы методом похищения беззащитных женщин.