Пока живой - стр. 28
В общем, афера получилась достаточно простая. Просто наглая. Как рев трактора в шесть утра во дворе.
А самое смешное – до того как мы разделили деньги, я почти месяц ночевал у случайной подруги, про которую никто не знал. Проверялся на пути к ней, как в шпионском романе. Боялся, Витек меня убьет, чтобы не делиться. С живым-то он не поделиться не мог, я, по природной осторожности, хорошо подстраховался, записал два наших ключевых разговора с бабушкой на диктофон. Там весь обман виден, как на ладони. Даже для суда было бы достаточно, для Алика – тем более.
Ох, как же я тогда боялся Витька!.. Только застарелая привычка носить свою хладнокровную маску удерживала меня на людях от желания кусаться и биться в истерике…
Теперь я думаю иногда: убил бы меня Витек, если бы не мои предосторожности? Кинул бы мимо денег? Интересный вопрос…
Скорее, нет. Не убил и даже не кинул бы. Теперь я это хорошо понимаю. Несмотря на все его отрицательные качества, бьющие в глаза, как полуденное солнце, был у него глубоко внутри своеобразный моральный стержень. Точнее, не стержень, конечно – к его извилистой, как змея, морали понятие «стержень» не подходит категорически, тут нечто более примитивно-обнаженное. Скажем, чувство стаи, деление на своих и чужих, своеобразная честность к подельникам, как в воровском мире между членами одной шайки существуют какие-то внутренние понятия честности.
Все объяснимо: человеку трудно никому не верить. Не хочется ему никому не верить, ох как не хочется… Если человек никому не верит – он обречен на самое глубокое одиночество. Такого безнадежного одиночества люди интуитивно боятся. Я хорошо разбираюсь в одиночестве…
Думаю, поэтому Витек и преуспел в бизнесе, что понимал свое место в общей стае. Пусть не осознанно, на уровне спинного мозга, но хорошо понимал. Там ведь тоже бесшабашных кидал и жуликов долго не держат, там все с зубами, я-то прекрасно знаю.
2
Похороны… Холод и смерть. Пластиковые венки, их целлофановые обертки, брошенные у колес автобуса.
Она не смотрела на меня. Девочка Лена. Бывшая любимая девочка Лена. Не замечала. Как пустое место. Принципиально и окончательно.
Думаю, что Лена первой раскусила меня. Она – женщина, женщины умеют думать душой.
Впрочем, я сам виноват. Сам раскрылся.
Это ведь я свел ее с Витьком.
Конечно, кто бы еще смог это сделать, кроме меня? Старый друг. Пашкин друг. Алик тоже друг, но с кавказской кровью. У наших женщин всегда особое отношение к кавказцам. Хоть и обрусел давно, а вдруг кинется?
А я спокойный. Свой. Со мной можно безбоязненно куда-нибудь сходить, например. Или просто встретиться, поговорить про Пашку – про него она могла говорить часами, любимая тема. Первое время она только о нем говорила.