Пока небеса молчат. Жнец и Тростинка - стр. 17
Господин Шадар рассмеялся.
— Я давно знаю Айзу, она не похожа на овечку, которая пойдет за любым пастухом.
— Только туда, куда позовет сердце… - вздохнула я.
— А твое сердце куда зовет?
Я поняла, что он из вежливости поддерживает беседу и кратко ответила, что хотела бы закончить учебу и работать в начальной школе.
— Родные поддерживают тебя? – спросил Шадар.
— Да…
— Неправда! – вскричала Айза. – Тетка прогнала ее из дому, чтобы старый муж не ослеп, глядя на такую красоту.
— Больше не буду тебе ничего рассказывать! - с обидой бросила я, чувствуя, как лицо заливает краска.
Меня охватило возмущение, Айза совсем не имеет такта. Быстро же прошла ее робость перед грозным отцом… Черный джип остановился у крыльца общежития, и Зуфри извиняющимся тоном обратился к господину Шадару:
— Я отнесу девочкам подарки и сразу вернусь. Знаю, тебя ждут дела.
— Я не спешу. Вместе отнесем. Хочу посмотреть, как устроилась твоя дочь, - предложил Шадар и тогда Зуфри впервые бросил на меня долгий, изучающий взгляд, будто именно во мне крылась причина того, что почтенный занятой человек собирается подняться по разбитому крыльцу старой общаги.
К тому времени, как мы вошли в комнату, Айза окончательно успокоилась и даже не думала переодеваться, только накинула на себя халат поверх кофточки и туго завязала пояс. Отец открыто любовался ее порывистыми движениями и быстрой, веселой речью.
— Успокой мое сердце, скажи, как приняли тебя в училище.
— Было трудно поначалу, но Мариам помогает мне делать конспекты и объясняет трудные темы. Смотрите, сколько у нее книг!
Айза бесцеремонно приподняла край покрывала с моей кровати и тут же прокомментировала кипу учебников, которые я натаскала из чулана во время летнего ремонта.
— Наша Мариам очень умная – это сразу видно. Я сплю на коробках с яблоками, а у нее под матрасом вся мировая педагогика собрана с историей вместе.
Зуфри недоверчиво покачал головой и подошел к моей тумбочке, где лежала толстая книга Священного писания.
— Если прилежно читает Дарам, значит, не совсем заблудшая душа. Зачем же ты позволяешь чужим людям на улице себя разглядывать?
Я села на кровать и бережно коснулась синего переплета.
— Здесь не сказано, что женщине нужно прятать лицо.
— Там, откуда я родом, были другие обычаи… - с оттенком сожаления пробормотал Зуфри, оглядываясь на Шадара. – Многие хотят принести их и в этот благодатный край. На все воля Всевышнего.
Шадар молчал, рассеянно прикусив зубами дужку солнцезащитных очков, и я украдкой заметила, что глаза у него разного цвета. Один темный, другой светлее и, кажется, отдает зеленью. Нехорошие глаза, сказала бы тетя Хуса. Злые глаза. Опасные.