Пока драконы спят - стр. 19

Тьфу ты! Парень отвернулся. Нечего с чужими головами в гляделки играть. Настоящему человеку равняться с народцем унизительно.

– Вечер добрый, уважаемые! И ночь темная, благостная! – вежливо приветствовал собравшихся Сохач. Говорил он без заискивания или презрения, но как равный с равными.

В ответ вяло кивнули: мол, заходите, коль не шутите, а мы посмотрим, нужно или нет вас на печень-селезенку разделывать.

Помимо голована и жердяев, в избушке собралась весьма пестрая компания. Спал за столом пьяный огнедув – хоть и невысок ростом, а храпом грозен. Судя по шрамам на красной роже, великое множество гардов обратил он в пепел. Война – штука суровая, ярлы частенько ссорятся, огнедувы без работы не скучают…

Щукарь, вертлявый и зубастый, не мог усидеть на месте, похваляясь, что давеча у моста на излучине утопил инквизитора. Местные делали вид, что не слышат его речей. Всем известно: убивать инквизиторов себе дороже. Святой отец сделает с тобой все, что ему заблагорассудится, а ты терпи. Вилы возьмешь, вывернешь кишки мучителю – и через седмицу, самое большее две, жди крестового похода. Гард твой сровняют с землей как пристанище еретиков, родню изведут, мэра повесят, девиц лишат девста и распнут на ясеневых ветвях.

Терпи. Не моги. Ибо Кара Господня!

Щукарь, видать, не утерпел. В его узкую голову ударил хмель, да так приложил, что вышиб последние мозги. И первые тоже. Потому-то и похвалялся. А заодно сипел, что младенцы, давным-давно утопленные в реке, наконец обернулись игошами и скоро выйдут на берег.

– Заткнись! – рыкнул пламенем огнедув. – Накличешь еще!

Но щукарь лишь отмахнулся.

И таки накликал. Беду накликал.

Не счастье же?