Похвальное слово Бахусу, или Верстовые столбы бродячего живописца. Книга третья - стр. 37

Господин Дрискин был трезв и утомлён, но, тем не менее, благодушен, и это говорило за то, что сортирные дела олигарха идут в гору или, по крайней мере, не топчутся на месте. А что до утомления на челе…

– Столько дел, проблем, столько хлопот! – будто отвечая на мои мысли, пожаловался Прохор Прохорыч, приглашая меня жестом в кресло напротив. – Иной раз, Миша, завидую тебе. Птичка божия не знает ни заботы, ни труда, торопливо не свивает… Как там дальше, не помнишь?

– Что-то насчёт гнёзд, которых ты, Прохор, орёл мой сизокрылый, успел наворотить вокруг цитадели. Поди, не успеваешь стричь купоны с ренты? – ответил и занял позицию тет-а-тет.

Прохор отмахнулся, давая понять, что рента – это мелочи жизни, а не его основного бизнеса, которому нет равных по социальной значимости в круговерти мегаполиса. Сёма тем временем заканчивал сервировку стола, а я продолжал ёрничать:

– Зачем тебе бизнес? Пора отдохнуть на пенсии. Стриг бы себе купоны и – «ноу проблем». Сидел бы в цитадели и пускал шептунов.

– А подь ты на, советчик! – слегка надулся он, но, видимо, здесь, вдали от шума городского, заботы действительно отпустили его на волю, – чело господина Дрискина распрямилось, избавилось от половины морщин и озарилось улыбкой предвкушения: – Давай-ка, сосед, пригубим с устатку, а после ты обнародуешь свою тему.

С устатку мы пригубили чуть ли не по ковшу. Хрустальные ёмкости, поставленные мажордомом очевидно в согласии с установкой барина на сегодняшний вечер, могли удовлетворить аппетит даже циклопа Полифема. Мне же хватило бы и половины, чтобы ощутить невесомость, и я её получил, поэтому легко, без знаков препинания, изложил «тему» и даже снабдил её ссылками на визави, жизнь которого и славные деяния на ниве благотворительности найдут отражение на страницах «романа века».

– Вот распишу тебя, какой ты хороший да пригожий, что ты непременно оближешь пальчики и не пожалеешь фунтов стерлингов на издание моих трудов, – закончил я.

– Трудов? – Он приподнял бровь. – И много их будет?

– Согласно творческому замыслу, роман поместится в трёх-четырёх томах in quarto. На худой конец, можно in octavo.

– Ин, говоришь? А ИНфаркт тебя не хватит? Ты мне мозги не пудри, говори по-человечески! – буркнул спонсор (ежели Прохор состоится как таковой), хмурясь и наполняя фужеры.

– Инфаркт, Прохор Прохорыч, хватил бы тебя, предложи я издать свои книжки in folio. Слышал такое слово – фолиант? – сообщил я, уже понимая, что из моей «темы» ни хрена не получится, ибо на чело утёса-великана успела набежать тучка, которая намеревалась заночевать на нём без намерения пролиться дождём банкнот.