Похождения светлой блудницы - стр. 8

Если она в кабинете, он нагло – к столу, заваленному подшивками. Когда Ирина дежурит по номеру, тут и оттиски, с изнанки белые, этим отличаются от готовой газеты.

С ним она не говорит и смотрит не на него, а на плакат у него над головой: «Берегите лес от пожаров». Она печатает, берёт телефонные интервью, записывая за кем-то, кого не слышит Пермяков. Мимика и обрывки фраз дают немного: не угадывает, как иностранец, плохо знающий язык. В очередной раз швырнув трубку, протиснув бедра, обтянутые брюками, к двери и лишив Пермякова ненадолго чувств, кроме одного, подростково взыгрывающего, убегает, бросив на ходу: «Покараулите?..» Ответ не нужен. «Конечно!» – облизывает губы шершавым языком. Уйти вместе с ней (но от неё)? Какой-то плен. Впереди или свобода, или гибель. Любовь выматывает. Он прямо в судороге, в опасно затянувшемся прыжке.

…Утро, а у парашютиста ненормальное давление. Врач удивлена: пил накануне? Разгадывал тайну одного любимого лица (оно непроницаемое). Врёт, ну, да, пил, и его отстраняют от тренировки. И он едет в редакцию, словно работает там, а не в отряде, который вылетает на пожар.

Ирина, как обычно… Вдруг телефон, кто-то не по работе. Она так общается время от времени, но кратко, эмоций ноль. А тут волнение. Недомолвки, намёки… Да, у неё беда! Ей необходима опора. И это он, крепкий, небольшого роста. В отряде иногда окликают: «Эй, Пермяков маленький!» У них и Пермяков длинный (прыжков меньше в два раза). «Маленький, да удаленький» – говорит добрая мама.

Он как бы рухнул в открытый проём:

– Ирина!

Её ресницы удивлённо вверх: не первый день он тут, молча.

– Ты расстроена? – громко, будто между ними не два стола, а река, бурная и глубокая.

Если б он мог читать мысли… «Во, болван! Надоело».

– Наверное, горе у тебя, Ирочка… – «тыкает», уменьшает имя (от неё холодное «вы»).

Понизу его щёки темны от щетины. Вверху, как спелый абрикос. Здоровый цвет, но от волнения диковатый.

– Вы не хотите прийти ко мне домой?

Он бледнеет, вмиг теряя абрикосовость. И – ухмылка (не иначе – победителя) из крепких губ.

…Эти крепкие губы, вроде, способны на сжатие. Бывают и мягкие люди, имеющие волевые профессии, но такие они дома, демонстрируя награды и фотографии. Этот и на стерне, где она давила кедами дымные грибы-дождевики, а в небе гудел работавший на тренировке, с виду военный вертолёт, выглядел каким-то… маленьким.

– Приходите к концу дня.

Кивок. Поблагодарить не даёт горловая спазма. Ноги – на выход. Ноги робота. И весь робот, механизм, а программное управление в её руках.

Явился с точностью также механической. Она закрывает кабинет, в коридоре: