Похититель костей - стр. 45
– Вряд ли… – начинает Джейси, но, видя мольбу, написанную на лице Тессы, решает не возражать. – Ладно. Думаю, толика уединения нам не помешает. Давайте отнесем его наверх.
Нашу с Тессой комнату нельзя назвать маленькой, но, когда мы все шестеро садимся в кружок на пол между двумя кроватями, она начинает казаться тесной. Брэм оказался рядом со мной, он сидит, скрестив ноги. Его плечо прижато к моему, и от этого мне трудно думать. Трудно дышать. Я пытаюсь стряхнуть с себя это чувство, досадуя на свое тело, которое, похоже, все еще не может отличить эту мою жизнь от той, другой.
– Вы готовы? – спрашивает Тесса.
Деревянный ларец стоит в центре нашего кружка.
Джейси издает театральный вздох:
– Да открывай уже. Ожидание меня просто убивает.
Тесса откидывает крышку. Внутри ларца стоит костяной параллелепипед, гладкий, как шелк. По размеру он сравним с двумя буханками хлеба, лежащими бок о бок. Я могла бы назвать его ларцом, вот только на нем нет ни петель, ни каких-либо видимых пазов. Тесса вертит его в руках, разглядывая со всех сторон.
– Э-э… у вас есть какие-то идеи?
– Похоже, его сделал Косторез, – говорит Тэйлон. – Отдай его Никласу.
Никлас берет эту штуковину у Тессы и проводит ладонью по ее граням.
– По-моему, это ларец-головоломка.
– Ну и как же нам его открыть? – спрашивает Брэм.
Никлас качает головой, продолжая ощупывать грани:
– Эти ларцы все разные. Одни открываются с помощью определенного набора движений руки по их граням, другие можно открыть только в определенном месте, третьи срабатывают от прикосновения пальца с определенным отпечатком.
– Как наш дверной замок, – говорит Тесса.
– Да, – подтверждает Никлас. – Магия тут немного иная, но принцип тот же.
Я думаю о великолепном ларце, который матушка заказала для костей моего отца. Наш мидвудский Косторез изготовил его из измельченных ребер кита, украсив его грани инкрустацией из диагональных полосок лазурита. Его замок был сделан так – вернее, задуман так, – чтобы его могли отпереть только матушка и я.
Но Лэтам все равно сумел похитить кости моего отца.
От этих воспоминаний во мне снова разгорается гнев. Что куда лучше, чем парализующие меня ощущения от прикосновения тела Брэма – от давления его плечевой кости на мою плечевую кость, от соприкосновения наших коленных чашечек, разделяемых только кожей и тканью. Гнев заставляет меня сосредоточиться. Делает мой ум острым, как клинок, и готовым к действию здесь и сейчас.
– Итак, с чего мы начнем? – говорю я.
Никлас ставит ларец на пол и неуверенно смотрит на него несколько долгих секунд.