Погружение - стр. 17
Он стоял в недоделанной ванной комнате. Он прекратил думать об Аддис-Абебе. Не было там ничего. Ни улик, ни тайны, ни шпионской истории. Все закончилось двумя русскими, которые никакого отношения не имели ни к нему, ни к Сомали. Просто еще парочка славянских головорезов, пробиравшихся в Африку. Но они все равно его преследовали. Ширококостные, с бритыми черепами и зажатыми в зубах сигаретами – такие продадутся любой разведке. Так почему бы их не купить? Почему не дать им национальных и религиозных символов, святой воды и не отпустить на волю? Почему не сделать их казаками неоконсерватизма и не прибегать к их услугам, как только что-то пойдет не так? Он не сомневался, что они убьют юного джихадиста и размажут его лицо по ветровому стеклу.
Он понимал, что шансы на побег невелики. Сомали – это не Афганистан, где можно прикинуться местным, отрастив бороду, напялив абайю и выучив пару слов на дари. Здесь вам не Киплинг. Белую кожу не сделать черной. Он не сможет сымитировать вялую походку сомалийца. Хоть он и говорит на их языке, он не знает историй кланов, войн за воду и способов дрессировки верблюдов – всего того, что позволяет одному сомалийцу проверить другого парой простых вопросов. Ему повезло только в том, что он сумел себя не выдать: его по-прежнему считают инженером-гидротехником.
Его отчеты не читали в министерстве. Даунинг-стрит интересовали только пираты – их нельзя было убедить в том, что пираты – ерунда. Половина Сомали умрет от голода без помощи извне. Четыреста десять тысяч человек вывезли из города и разместили в импровизированных жилищах вдоль дороги на Афгойе. Сомали нуждается в помощи. Если будет принято решение уйти отсюда и изолировать угрозу, все остальные африканские страны тоже будут брошены. Сомали – это будущее. Эта канарейка поет для всего мира, но мир не слушает.
Че Гевара в юности говорил, что его главная мечта – играть в регби за Аргентину. Даже когда он стал героем революции, и его самолет из Гаваны в Москву сел в Шанноне на дозаправку, Че настоял на том, чтобы посмотреть игру в Лимерике и напиться с фанатами. Если бы он носил сине-голубую форму полузащитника аргентинских «Пум», он никогда бы не сделался революционером, а на футболках изображали бы другое лицо.
Когда смотришь регби, видишь движение, столкновения, удачные и неудачные моменты. Но если пытаешься его вспомнить, в памяти всплывает только взаимодействие цветов. Красный против синего, зеленый против белого. Довольно живописно.
Под дверью он видел отблеск телевизора, работающего в темной комнате. Как росчерк губной помады. Он подумал про Усаму бен Ладена, смотрящего новости в пещере. В пещере где-нибудь высоко в горах, где даже летом лежит снег. Усама поясняет своей свите основные события дня, подняв палец, иногда улыбаясь, но никогда не шутя, и он, конечно, не способен досидеть до конца спортивную трансляцию, не потянувшись за пультом.