Погребенные. Легенда о Маат - стр. 62
Впервые с момента заточения движения прислужниц лишились сдержанности. Перекинувшись парой слов, они одновременно двинулись на нас – так мне показалось. Испугавшись того, что они планировали сделать, я спрыгнула с кровати и упала на пол. Дрожь с рук и ног перекинулась на область груди и живота.
Фигуры в чёрном прошли мимо. Я увидела две пары бледных тонких рук, вцепившихся в занавески. Тогда-то Мираксес поняла, что происходит, и первая вскинула голову к потолку.
– Солнце, – зачарованно прошептала она. – Маат, оно…
Я была сильнее и умнее двух смертных, а в этот самый момент, быть может, сильнее всех в Дуате. По крайней мере, так я себя ощутила, когда тьма и свет сошлись во мне в области солнечного сплетения, образовали плотный ком, а потом взорвались одновременно с тем, как взошло солнце.
Ему было плевать на шторы. Оно ворвалось в комнату, словно намеревалось сжечь всё на своём пути. Я выбросила вперёд руку, интуитивно прикрывая глаза. Тёплый мягкий свет просочился сквозь пальцы, пробираясь ближе, проникая в меня, растапливая боль, уничтожая слабость.
Баланс. Я была его порождением и проводником. Я несла его в себе и впервые в жизни ощутила равновесие. Всё это время я нуждалась лишь в этом мгновении: мгновении тишины, вернувшей трезвость разума, залатавшей бреши и исцелившей душу.
Прислужницы всё поняли.
Если бы Мираксес не догадалась о том, что солнце скоро взойдёт, скорее всего, оно бы застало меня врасплох. Скорее всего, я бы не успела воспользоваться моментом, не успела бы распознать, что солнце пришло освободить, а не убить меня.
Я не думала о том, чтобы причинить прислужницам боль. Не хотела этого, когда заставила вжаться друг в друга и замереть. Я не хотела нести разрушение, касаясь каменной двери, которая не подчинялась ни физической силе, ни настоятельным уговорам. До этого мгновения. Мгновения, окутавшего меня и всю комнату солнечным теплом.
Дверь отодвинулась. Я закрыла глаза и от холода, хлынувшего из коридора, покрылась мурашками. И тогда всё закончилось. Я обернулась, провожая взглядом остатки света, будучи уверенной, что мы с ним ещё непременно встретимся – с балансом света и тьмы.
– Живее! – развалившись на полу, закричала Мираксес.
Обе прислужницы уже пришли в себя, намереваясь если не удержать, то доложить обо мне тем, кто приказал держать меня в заточении и кормить грёбаным разваренным ячменём. Так как я не хотела питаться вонючей кашей до конца жизни, пришлось собрать уже разбегающиеся клетки мозга воедино, объединить их общей целью и пулей рвануть вглубь тёмного коридора.