Погребенные. Легенда о Маат - стр. 17

– А это что? – Я подошла к другой стене и приложила кончики пальцев к изображению человека с волчьей головой. Все символы в зале были связаны между собой. Легенда о жрецах переходила сюда, но потом линия повествования расходилась в разные стороны.

– Анубис – великий бог загробного царства. После смерти душа человека попадает на его Суд, где решается, достоин ли смертный продолжения жизни в Иалу, или же его ждёт забвение.

– Поглотительница смерти? – Я вгляделась в надпись под изображением пугающе огромной собаки.

– Амат, чудовище, пожирающее сердца грешников, – с придыханием ответила Фирузе и положила руку на пока не сильно выпирающий живот.

– Вам с Ахметом нечего бояться, – ковыряя ногтем очертания странного животного, о котором упоминала Бастет, прошептала я. – Вы попадёте в Иалу, как и ваш будущий малыш.

Я вновь вспомнила об Александре Робинсе. Он ведь тоже верил во все эти легенды. Может быть, не совсем так, как хотелось бы Анубису и Бастет, но я надеялась, что его душа не сгинула в забвении, а отправилась в вечный рай.

– А это та самая легенда о войне Осириса и Сета, – продолжала Фирузе, не подозревая, чья дочь стоит перед ней. – Моя бабушка говорила, что здесь её оставила сама великая Бастет, когда явилась после постройки храма.

Я с трудом представляла красивейшую из ныне живущих и даже тех, что умудрились умереть, женщину с тесаком и приборами для наскальной живописи, но не стала говорить об этом Фирузе.

Кое-что о войне Осириса и Сета Аника Ришар, особо не слушая, всё же мельком узнала на школьных уроках. Кое-что на неосязаемом уровне я знала сама. Кое-что мне рассказывал Александр…

– Сет задумал погубить Осириса и, порубив его тело на четырнадцать частей, разослал их по разным концам Египта.

Исида, жена Осириса, нашла все части, кроме одной… его члена, – Фирузе хихикнула, но продолжила: – Когда она собрала тело мужа, то смогла зачать от его безжизненных остатков их сына, Гора. Впоследствии именно глаз Гора воскресил отца.

– И как она смогла зачать от него, если он лишился члена? – совершенно серьёзно спросила я.

– Об этом история умалчивает, – пожала плечами Фирузе.

– А Маат? Что известно о ней? – Собственное имя прозвучало таким чужим, что я поморщилась.

Женщина подвела меня к обратной стороне статуи кошки, присела на корточки и подсветила пьедестал. Среди сотен наспех нацарапанных имён я увидела лишь три знакомых: Маат, Амсет, сын Гора.

Осирис прятал меня в Дуате от своей жены. История тех лет не знала о моём существовании, но кто в таком случае поведал миру о Маат? Быть может, заперев врата в Дуат, я сделала это сама, ведь современная история знала моё имя. Быть может, это сделал кто-то другой. Тот, чьё имя было написано рядом с моим.