Пограничная трилогия: Кони, кони… За чертой. Содом и Гоморра, или Города окрестности сей - стр. 94

В двери на уровне глаз имелось квадратное отверстие, затянутое металлической сеткой. Один из конвоиров отомкнул ключом большой висячий замок, открыл дверь и снял с пояса еще одну связку ключей.

Las esposas[91], сказал он.

Ролинс поднял руки в наручниках. Конвоир повернул ключ и снял их. Затем настала очередь Джона-Грейди. Дверь заскрипела, застонала и с грохотом закрылась.

В помещении было темно, если не считать света, пробивавшегося через квадратное отверстие в двери. Джон-Грейди и Ролинс стояли с одеялами в руках и ждали, когда глаза привыкнут к темноте. Пол был цементный, и пахло сортиром. Немного погодя кто-то подал голос из угла камеры:

Cuidado con el bote.

Не споткнись о парашу, перевел для Ролинса Джон-Грейди.

А где она?

Не знаю. Главное, не свороти ее.

Ни хрена не видно.

Вы тут? Оба? – раздался из темноты другой голос.

Ролинс медленно повернулся, и на его лице появилась болезненная гримаса.

Господи, только и вымолвил он.

Блевинс, ты? – поразился Джон-Грейди.

Ну да.

Джон-Грейди осторожно пошел на голос. Тут же проворно убралась чья-то вытянутая нога, словно змея, завидевшая путника. Джон-Грейди присел и уставился на Блевинса. Тот пошевелился, и в скудном свете Джон-Грейди увидел его зубы. Казалось, мальчишка улыбается.

Чего не хочет видеть ковбой, когда он без оружия? – сказал Блевинс.

Давно тут отдыхаешь?

Не знаю. Наверное, давно уже.

Подобрался к ним и Ролинс.

Значит, это ты навел их на нас? – спросил он, глядя на мальчишку сверху вниз.

Ничего я их не наводил.

Они знали, что нас было трое, сказал Джон-Грейди.

Вот именно, поддакнул Блевинс.

Ни черта они не знали. Если бы они вернули себе коня, то на нас бы плюнули. Похоже, этот гаденыш нас подставил, прошипел Ролинс.

Конь, между прочим, мой, с вызовом произнес Блевинс.

Теперь они уже могли как следует рассмотреть его. Он был тощий, грязный и в лохмотьях.

Это они увели у меня коня, седло и револьвер!

Ролинс и Джон-Грейди присели на корточки. Никто ничего не говорил, потом молчание нарушил Джон-Грейди.

Что ты натворил? – спросил он Блевинса.

Ничего особенного. На моем месте всякий поступил бы так же.

Ну а все-таки.

Ты прекрасно знаешь, что именно он натворил, сказал Ролинс.

Значит, ты все-таки вернулся в Энкантаду?

Конечно. А что, нельзя?

Слушай, ты, говно, говори, что натворил! Выкладывай как есть!

Нечего мне выкладывать.

Ну прямо! Так я тебе и поверил, сказал Ролинс.

Джон-Грейди заметил, что у стены сидит старик и не сводит с них глаз.

¿De qué crimen queda acusado el joven?[92] – спросил его Джон-Грейди.

Asesinato[93], сказал старик, поморгав.