Пограничная трилогия: Кони, кони… За чертой. Содом и Гоморра, или Города окрестности сей - стр. 135
Джон-Грейди проехался по столовой горе, выгоняя лошадей из долин и кедровых чащ, где они любят прятаться, а потом провел жеребца рысью по горному лугу, чтобы его немного охладил ветерок. Они спугнули сарычей из лощинки, где те собрались попировать павшим жеребенком. Остановив жеребца, Джон-Грейди какое-то время смотрел на конский труп без глаз и с содранной шкурой в перепачканной кровью траве.
Днем Джон-Грейди сделал привал. Усевшись на большом камне и болтая ногами, он подкрепился холодным цыпленком и хлебом, которые дала ему с собой Мария, а жеребец спокойно пощипывал травку поодаль. Джон-Грейди смотрел на запад, туда, где за холмами и долинами, растворяясь в дымке, высились горы, над которыми собирались грозовые облака.
Он выкурил сигарету, затем сделал углубление в тулье шляпы, положил туда камень и, улегшись на траву, прикрыл этой утяжеленной шляпой лицо. И все пытался угадать, какой сон будет к удаче. Представил себе ее на вороном скакуне. Как она ехала с прямой спиной, шляпа сидела на ней ровно, и волосы развевались на ветру, а потом она повернулась и улыбнулась, и еще он запомнил ее взгляд. Потом он подумал о Блевинсе. Вспомнил выражение его лица, когда тот отдавал ему свои песо. Однажды в Сальтильо ему приснилось, что к нему в камеру пришел Блевинс и они рассуждают о том, что такое смерть. Блевинс говорил ему, что в ней нет ничего страшного, и Джон-Грейди соглашался. Джон-Грейди подумал, что если ему опять приснится Блевинс, то потом, может, мальчишка наконец-то оставит его навсегда и заснет вечным сном с такими же, как он, бедолагами. Трава шуршала на ветру, и Джон-Грейди под это шуршание уснул, но никаких снов не видел.
Обратно ехал через пастбища. Из-под деревьев выходили коровы, спасавшиеся там от дневной жары. Проезжая мимо одичавшей яблони, Джон-Грейди сорвал яблоко, надкусил, но оно оказалось зеленым, твердым и горьким. Он спешился и повел коня по бывшему яблоневому саду в поисках падалицы, но ничего не нашел – наверное, все поели коровы. Потом они подъехали к заброшенному дому. Двери там не было, и Джон-Грейди въехал на жеребце внутрь. Часть стропил кто-то снял – видимо, охотники и пастухи пустили их на дрова для костров, которые разводили прямо на полу. К стене была прибита телячья шкура. В окнах не было не только стекол, но и рам, которые тоже, скорее всего, пошли на дрова. Казалось, жизнь, некогда кипевшая в этих стенах, вдруг внезапно и необъяснимо оборвалась. Жеребцу тут явно не нравилось, и Джон-Грейди, тронув его бока каблуками и действуя поводьями, развернул его, и они выехали наружу. Останки дома и сада быстро остались позади и скрылись из вида. Они ехали по заболоченному лугу к дороге. Воздух пьянил, над головами человека и коня ворковали голуби, и Джон-Грейди время от времени пускал в ход поводья, чтобы конь не наступал на собственную тень, – это волновало его.