Пограничная трилогия: Кони, кони… За чертой. Содом и Гоморра, или Города окрестности сей - стр. 130

Я сам не подозревал, что на такое способен, медленно произнес он, вглядываясь в темноту.

У тебя не было выбора.

Все равно.

А то бы он тебя убил.

Джон-Грейди затянулся и выпустил невидимую в темноте струйку дыма.

Не надо ничего объяснять, не надо утешать меня. Дело все равно уже сделано.

Ролинс помолчал, потом спросил:

А где ты достал нож?

Купил у братьев Баутиста. На последние сорок пять песо.

На деньги Блевинса?

Вот именно.

Ролинс лежал на боку и смотрел туда, где рдел огонек сигареты Джона-Грейди. Когда тот затягивался, красная точка превращалась в пятно, и в этом тусклом свете проступало лицо со швами, похожее на театральную маску, которую кто-то залатал наспех.

Покупая нож, я понимал, для чего он мне понадобится.

Ты все сделал правильно.

Сигарета снова ярко вспыхнула, потом превратилась в алую точку.

Верно. Но ты-то никого не убивал.

Утром снова пошел дождь, и они стояли под навесом у того же кафе и, ковыряя во рту зубочистками, разглядывали площадь. Ролинс посмотрел в витрину на свой перебитый нос.

Знаешь, что мне противно? Отчего с души воротит?

Ну?

Оттого, что придется показаться дома в таком вот виде.

Джон-Грейди посмотрел на него, отвел взгляд, потом сказал:

Я не стал бы тебя осуждать.

Ты на себя-то полюбуйся.

Будет тебе, усмехнулся Джон-Грейди.

В магазинчике на улице Виктории они купили джинсы, куртки и шляпы, переоделись в обновки и под мелким дождиком прошли до автостанции, где Ролинс купил себе билет на автобус. Они сидели в кафе при автостанции в новой, негнущейся одежде и пили кофе, положив перевернутые шляпы на соседние стулья. Затем по радио объявили посадку на автобус Ролинса.

Пора, сказал Джон-Грейди.

Они встали, надели шляпы и пошли к автобусу.

Ну, бывай. Еще увидимся, сказал Ролинс.

Береги себя.

И ты тоже.

Ролинс отдал билет водителю, тот прокомпостировал его, вернул, и Ролинс не без труда забрался в автобус. Джон-Грейди стоял и смотрел, как Ролинс идет по проходу. Он думал, что тот сядет у окошка на этой стороне, но Ролинс выбрал противоположную. Тогда Джон-Грейди повернулся, прошел через здание автостанции и медленно побрел под дождем в гостиницу.

В последующие несколько дней Джон-Грейди узнал по именам чуть не всех врачей столицы этой пустынной области, но никак не мог найти того, кто бы сделал то, что ему требовалось. Блуждал по улочкам и закоулкам Сальтильо, пока не выучил их как свои пять пальцев. Наконец своего добился. Сидел на металлическом стуле в приемной хирурга, а тот, напевая себе под нос, снимал швы с лица. Закончив работать ножницами и пинцетом, он сообщил пациенту, что время лучший лекарь и вскоре шрамы не будут такими заметными. Он предупредил Джона-Грейди, чтобы тот не глазел на себя в зеркало и понапрасну не расстраивался, потом наложил повязку, сказал, что Джон-Грейди должен ему пятьдесят песо, и велел зайти через пять дней, чтобы снять швы на животе.