Пограничье - стр. 60

– Этот блохастый хер вожак стаи, – спокойным голосом, словно объясняет ребенку прописную истину, проговорил Афиноген, а я зажмурилась от стыда. Пожалуйста, не говори ему этого!

Но хранитель не услышал моего безмолвного крика и продолжил жестоко, каждым словом срезая кусок ткани с моего несчастного сердца.

– Он волк. И не просто волк, а самый сильный из живущих. А еще он самец. Понимаешь?

– Нет...

– Абсолютное животное подчинение. Если он велит прыгнуть со скалы, она прыгнет. Если велит сплясать джигу, спляшет. Если велит задрать юбки и...

– Я убью тебя!

А я не стану. Не за правду. Животное подчинение. Он правильно сказал. И прыгала, и плясала, и юбки задирала. И не раз, видимо. К счастью, я этих моментов не помню. К счастью, я помню только те случаи, когда Арнульв хотел, чтобы я сопротивлялась. А он этого хотел почти всегда...

– Не ершись. Это природа. И с этим сделать что-то очень сложно. Так что не меня убивать надо, а...

– О чем болтаете? – я поняла, что и дальше слушать о себе в третьем лице нету сил, и отдернула занавеску.

Павлик подозрительно сверкнул глазами из-за зеленых линз – знаем-знаем про ваши очочки, у самих подобные имеются – и пересадил Оливку с одного колена на другое.

– Тебе лучше не знать...

Люблю его за честность. Действительно, лучше, но беда в том, что я уже знаю.

11. Глава 9

Сказать, что Гаю Ботану приходилось в своей жизни лгать – не сказать ничего. Лгать, умалчивать правду, разбивать сердца и предавать. Всякое случалось. Всякое... И не стоит, наверное, упоминать о том, сколько смертей было на его черной пиратской совести. Сколько предсмертных вздохов он услышал, сколько раз пропускал мимо ушей мольбы о прощении...

И никогда ему не было так плохо.

Он стоял, прижавшись лбом к двери, за которой плакала его жена, и с пугающей искренностью думал о том, что готов на многое, даже на возвращение к прошлому существованию – назвать его жизнью язык не поворачивался – только бы найти нужные слова.

Боцман, наивно полагавший, что старше своего капитана лет на двадцать или около того, и имевший в каждом порту Пограничья по любимой – и тут он не лукавил – жене, советовал с опытностью умудренного жизнью товарища:

– Кэп, слова найдутся. Обождите. Не нужно гнать время.

А время гнать хотелось. Восемь лет прошло, а вкус жизни все еще не наскучил, ее по-прежнему было мало. Красок моря, свежести ветра, аромата утреннего кофе, сладости сонного поцелуя. Поэтому он рвал жилы, наверстывая упущенное, жил на полную катушку и никак не мог нажиться.

Сигни появилась на его горизонте случайно. Воздушным облачком набежала на бирюзовый небосвод, а потом ослепила своей невинностью, своею простотой и безоговорочно покорила преданной любовью.