Погоня за ветром - стр. 48
– И побил бы, кабы ты со своим князем их не упредил! Сволочь! – Боярин, изрыгая ругательства, попытался броситься на конного Мирослава, но тот отскочил в сторону и занёс над ним клинок.
– Молись Богу, падаль! Настал смертный твой час!
Варлаам быстрым движением ухватил Мирослава за запястье.
– Не трогай! Не убивай! Грех это – раненого рубить! И невелика честь, пусть он хоть сам сатана! Отвезём его в Перемышль.
– Он у меня село под Коломыей отобрал с солеварнями! – сквозь зубы процедил Мирослав.
– Не время сейчас разбирать, кто чего отнял. Оружье у него отберём, на коня посадим – и домой! – Варлаам сам себе удивлялся. Как это он, простой отрок, повелевает сыном тысяцкого? Но Мирослав послушно исполнил сказанное.
Привязав пленника толстой верёвкой к коню, он усадил его впереди себя и боднями поторопил скакуна. Быстрым намётом понеслись всадники вдоль шляха.
Вечером они достигли Перемышля. Улучив мгновение, Варлаам шепнул Григорию:
– Помни, боярин, кто тебя от лютой смерти спас.
Григорий Васильевич ожёг его злым, колючим взглядом.
Глава 13
Князь Шварн рыдал от досады на груди у супруги. Альдона, проводя нежной ладонью по его русым волосам, вымученно улыбалась.
– Это ничего, ладо, – успокаивала она мужа. – На Руси говорят: первый блин комом. Ещё не одну битву ты выиграешь. Не один враг падёт от твоего меча.
Шварн, сдержав слёзы, ласково отстранил её и тяжело рухнул в кресло.
В палату с шумом влетела гневная Юрата.
– Всё слёзы проливаешь! – прикрикнула она на сына. – Ишь, нюни распустил! Да что ты за князь?! В монахи тебе впору идти, а не на столе галицком сиживать! Ляхов, и тех осилить не возмог! Сам, как заяц, с поля ратного сиганул, а боярина Григория, верного друга нашего, бросил! Нынче гонец был, из Перемышля. Люди Льва его полонили, выкуп требуют! Лев, Лев! Всюду он, вражина!
Она стиснула в ярости кулаки.
– Не мочно[112] так, матушка, баить. Брат он мне. Крест целовал, – пробормотал Шварн.
Юрата зло расхохоталась.
– Крест целовал?! Да такой, как он, любую роту порушит! Вот что скажу тебе, сын. Лев – самый лютый наш ворог. Лютее татарина, гаже угра! Он на стол твой метит, а ты, стойно баран, блеешь тут: брат, брат! Да хуже волка голодного он! Хворым прикидывается, а сам козни строит, крамолы супротив тебя куёт. Думаю, упредил он Болеслава о походе нашем!
– Ну, то домыслы твои, мать. – Шварн устало отмахнулся.
– Домыслы? А что люди Льва возле бранного поля деяли?! Ох, сын, сын!
Альдона, потупив взор, молчала. И неудобно было ей перечить свекрови, и боялась она вечно раздражённой, властной вдовы Даниила.