Погоня за ветром - стр. 17
Переоблачившись в долгие серые свиты из валяного сукна, нахлобучив на головы грубые войлочные шапки, друзья оглядели один другого и, удовлетворённо заметив:
– И впрямь стойно крестьяне, – поспешили за ворота.
Торжище располагалось на подоле[60], у подножия горы, невдалеке от берега речушки. Широкую пыльную площадь окаймляли с одной стороны утлые мазанки и землянки городской бедноты, огороженные кое-где плетнём или просто густым кустарником, а с другой – крутой овраг, по склонам которого тянулись более богатые хаты гончаров и кожемяк. Пахло дымом, кожей, коровьим кизяком.
Друзья остановились возле прилавков торговцев щепетинным[61] товаром. По соседству молодая краснощёкая бабёнка в цветастом платке с оранжевыми жар-птицами бойко торговала розовыми шиферными пряслицами.
Тихон уже готов был подскочить к ней, но Варлаам цепко ухватил его за широкий рукав свиты.
– Не время. После, – зло одёрнул Низинич товарища и повернулся к торговцу пуговицами и застёжками:
– Скажи, мил человек, что такое в Холме стряслось? Суета, шум какой-то, вершники[62] иноземные по улицам разъезжают.
Маленький длиннобородый купчик поманил Варлаама перстом и, когда тот склонился к нему, вполголоса оживлённо заговорил:
– Князь Данило при смерти лежит. Нынче, бают, завещанье еговое огласили. Даёт молодшему сынку свому, Шварну, Холм с Галичем и Дрогичин впридачу. В обчем, старшого сына, Льва, обидели крепко. И бают, то мать Шварнова, княгиня Юрата, постаралась. А чтоб князь Лев чего ненароком не выкинул, в помочь собе литвинов позвала. Вот сии литвины ноне град-то да терем княжой и стерегут, яко псы цепные. И вот шо скажу те, человече добрый. Коль ты не здешний, дак ступал бы отсель вборзе. Как бы лихо не створилось тута. Еже[63], не дай Господь, помрёт князь Данило, благодетель наш, дак передерутся сыны его промеж собою, яко волки. Одна у нас надёжа – на князя Василька. Уж он, мудрый, мыслим, от при племяшей своих удержит. Да токмо как знать…
Пока Варлаам выслушивал негромкую речь купца, Тихон протиснулся-таки к краснощёкой молодице и вопрошал её. Варлаам, хмуро обернувшись, увидел, что жёнка громко хохочет, запрокинув голову, а Тихон что-то говорит ей, оживлённо перебирая перстами.
«Вот беспутный парень!» – Варлаам усмехнулся и подошёл к ним.
– Се – товарищ мой, Варлаам, Низинич. Тож из Володимира.
Молодица, лукаво подбоченясь, спрашивала:
– Чегой-то одежонка у вас худая. Не может того бысть, что отроки вы княжьи.
«Уже всё выболтал, дурья башка!» – ругнулся в мыслях Варлаам, но через силу улыбнулся и ответил: – Поиздержались мы малость, девица. Издалече едем.