Погибель - стр. 7
– Где Хефнунг?
– На площадке у Перешейка, – сказал Холлан.
– Тогда мы к нему.
Перешейком называлась длинная галерея, ведущая на нижний, первый ярус, арки которой выгибались как позвонки. Все остальные лестницы были или разрушены, или завалены. Конец галереи выходил прямо в зал Приемов с примыкающими к нему северным и южным крылом.
Спустись по ступеням, пересеки зал и уткнешься в двойные железные ворота. За воротами будет утро, каменистый склон и сто шагов до смерти.
Или посмертия.
Маленький отряд нырнул в узкий ход, змеей вьющийся между стен.
– Ох-хо-хо! Кеюм! – толстяк Хефнунг растопырил руки, увидев спускающихся. – Рад, рад! Давненько жду.
Клембог подал руку.
– Здравствуй, Титус.
– Ох-хо-хо! И Ольбрума прихватил! И Худышку Скауна!
Хефнунг обнял всех, а Кредлика сдавил так, что тот побледнел и долго еще потирал ребра под курткой.
Титус Хефнунг был действительно толст.
Его замечательное брюхо тараном выдавалось вперед, поблескивая кольцами кольчуги. Крепкие, в походных штанах ноги украшали щегольские сапоги устрашающего размера. А круглая голова, казавшаяся по сравнению с телом маленькой, компенсировала свою величину пышными усами и хищным носом.
– Проходите, проходите.
На широкой площадке было светло от свечей и факелов. От стены до стены ее закрывали высокие щиты из неровных досок. В прорехи между щитами просовывали головки тяжелых стрел арбалеты на деревянных станках. Поодаль стояли столы и лавки, на лавках сидели воины, кто точил меч, кто клевал носом, кто латал обувку. Дозорные пялились в черноту внизу.
Площадка карнизом нависала над залом Приемов, и раньше по галерее сюда поднимались гости, послы и купцы, чтобы засвидетельствовать свое почтение перед правителями Дилхейма. Теперь же Клембогу было непривычно наблюдать пустые, черного мрамора постаменты. И трон правителя, и трон его жены никуда не годились с точки зрения фортификации, и их, разломав, отнесли во внутренние помещения.
– Что внизу? – спросил, усевшись на свободную лавку, гауф.
– А чего? Ничего, – пожал плечами Хефнунг. – Мелочь шарится, а так…
Он хлебнул воды из плошки.
– Северное крыло?
– Там-то как раз тихо. Вот в южном, где кухни, зараз под дюжину и выползней, и прозрачников накрыли, – Титус хохотнул. – Шипели как мясо на вертеле.
Ольбрум покачал головой.
– Нет, чую я, не то что-то.
– Гортак! – крикнул Хефнунг, оборачиваясь. – Гортак, твою за ногу!
Высокий, нескладный воин с копьем, звеня доспехом и двумя кяфизами, подбежал к столу.
– Да, эрье сектиль.
– Расскажи эрье гауфу, что делается в северном крыле.
Воин кивнул. У него было длинное, угреватое лицо с тусклыми, сонными глазами.