Погибель - стр. 51
– Не знаю, – ответил старый цольмер. – Возможно, день. Или половину дня.
Клембог помрачнел.
– А если дольше?
Ольбрум вздохнул.
– На все воля богов.
– Мы не сможем продержаться без сна больше двух-трех дней.
От Капли веяло теплом.
Земли, завоеванные нифелью, были пустынны и безжизненны. По краям дороги кривились лишенные листвы деревья. Черепки битых кувшинов и, видимо, с какой-то телеги слетевшие кули, мешки рассыпались под ногами в пыль. Скоро Клембог заметил, что и звуков-то вокруг почти нет. Стихло журчание реки. Исчез ветер. Остались только шуршание одежды, скрежет доспехов, дыхание соратников и тонкий звон кяфизов.
– Если б мне такое приснилось, – сказал Худой Скаун, подбивая Мрачного гауфа в плечо, – я б, честно, предпочел больше не спать.
– А я бы и вовсе сдох, – добавил Большой Быр.
Они вышли за Каплей к мосту. Мост выгибался серым горбом. За ним уже лежала Ингмаррунская долина. У обрыва слева темнел силуэт мельницы с остановившимся водяным колесом.
– Тише, – сказал вдруг Ольбрум.
Разговоры разом умолкли. Клембог опустил ладонь на рукоять меча. Спустя мгновение с той стороны моста пришел размеренный цокот подков по камню. Он был настолько дик в нифельном беззвучии, что у гауфа зашевелились волосы на затылке.
Капля же, помедлив, поплыла цокоту навстречу.
Клембог неожиданно подумал, что она похожа на птицу, подбитую на взлете. Рукава-крылья, грудь – ты еще летишь, но стрела уже звездчаткой проскочила насквозь, и с каждым коротким вдохом земля тянет тебя вниз, а небо меркнет, меркнет…
Странная девушка. Очнется ли она еще раз или так и останется бессловесной, далекой Каплей? Ему бы хотелось…
– Кеюм, – вывел его из задумчивости голос цольмера, – поспеши.
Тряхнув головой, Клембог шагнул за своими людьми от границы света вглубь, к Капле. Они поднялись на мост. Цокот стал громче, заглушая встревоженные кяфизы.
Капля плыла все медленнее, затем остановилась. И она, и отряд Клембога оказались в трех шагах от середины моста.
Цокот тоже прекратился.
Поежился Кредлик. Переглянулись братья Енсены. Прищурился мрачный и кряжистый Туольм со связкой дротиков за плечами.
– Все, давай, сдыхай, – шепнул Худой Скаун бледному Большому Быру.
Нифель словно потемнела, надвинулась со всех сторон, отъедая световой круг. Хефнунг поддавил Клембога. Ольбрум знаком сплел пальцы.
Несмело, неуверенно стукнула подкова. Затем стукнула еще раз. Цок-цок.
– Жуть какая, – шепнул Хефнунг.
Над горбом моста всплыла объеденная до кости лошадиная голова – желтые зубы, провалы ноздрей, железный брусок удил в пасти.
Цок-цок-цок.