Погибель - стр. 21

– Все равно страшно.

– Ты лучше скажи, что за слово такое – «спасибо»?

– Спасибо? – Капля смущенно улыбнулась. – Не знаю. А вы как говорите?

– Мы говорим: «Живи долго» или «Живи счастливо».

– Наверное, откуда-то еще взяла, я не помню, – легкомысленно ответила Капля. – Кажется, это тоже пожелание. Чтобы вас спасли боги.

Клембог крякнул.

– Боги давно уже никого не могут спасти.

– Здесь красиво, – сказала Капля, выпрямляясь. – Ваш мир правда умирает?

– Смотри, – подступил к ней гауф и показал рукой. – Это были мои земли.

Под рукой Клембога, окаймленная с северо-запада горным кряжем, лежала долина, усыпанная домишками, веселыми квадратиками полей и неровными кудрями леса. На холме стояла небольшая крепость. Речные рукава, расходящиеся от излучины, двумя блескучими лентами бежали по краю, истыканные мостками и причалами.

И все было фиолетовое. Где больше, где меньше.

– И что? – спросила Капля.

– Ничего этого уже нет, – сказал Клембог. – Это останки, морок. Нифель.

– Нифель?

– Там, где совсем темно, видишь?

Гауф ткнул пальцем вглубь долины, в одетую фиолетовыми проблесками тьму. Она, как тень, лежала на склонах, поднявшись и застыв у горных вершин. Капля привстала на цыпочки и вытянула шею. Сморщила нос.

– Это что?

– Это и есть нифель. Тьма. Ничто. Конец.

– Раньше, – опускаясь на короткую лавку и пряча руки в рукавах, сказал Ольбрум, – там стояла Вторая Башня.

– Совсем темно, – сказала Капля.

– А вот здесь, – грубо развернул ее Клембог, – все, что у меня осталось.

Серая лента дороги петляла среди холмов. Несколько домиков жались к подножию скалы. Темнел лес, за лесом виднелась песчаная проплешина.

– Эта Башня – последняя, – сказал гауф. – Дальше – три городка и семь деревень. И все, Океан Безумия.

– А что это такое – Океан Безумия? – спросила Капля, приставив ладошку ко лбу. – Его почему-то не видно.

– Океан Безумия, Шанг-Лифей, окружает наш мир. Плыть по нему можно только в пределах береговой видимости. Несчастные, теряющие берег из виду, обратно не возвращаются.

– Или возвращаются сумасшедшими, – добавил старый цольмер.

– А он холодный, этот Океан?

Клембог хмыкнул, вспоминая.

– Он темно-синий, с прожилками и белой-белой пеной.

Когда-то давно, когда ему было четырнадцать и Башни стояли все, отец взял его в наградную поездку.

Год до выпуска. Легкий ветер качает душистый шанкорис, и от меняющегося узора пятнистых листьев рябит в глазах. Шанг-Лифей бьется о камни так, что земля подрагивает под ногами. И недостроенная Башня кажется наоборот разрушенной.

– Смотри, – говорит отец, – здесь кончается Дилхейм.