Поэзия зла - стр. 31

– Если Робертс под него подпадал, то я – нет.

– Осторожно, детектив Джаз, – с суровой тревогой произносит Уэйд, используя свою служебную интонацию для того, чтобы подчеркнуть серьезность дела.

– Всенепременно, агент Миллер. Я же не просто так звоню. Мне нужно добраться до него прежде, чем у него появится шанс добраться до меня.

Через несколько секунд мы заканчиваем разговор, и я открываю сборник стихов, который Чак скомпилировал для меня на моем «Макбуке». Взгляд магнитит оставленное Поэтом стихотворение под названием «Судьба/Шут». Послание может содержаться в этих нескольких строках или в другой строфе внутри стиха. Медленно, одну за другой, я прочитываю все восемь строф, анализируя каждую, но затем возвращаюсь к четверостишию, которое он оставил во рту у Саммера:

Хозяин… Господин. Утверждение, явно подразумевающее превосходство… Мои прежние мысли внезапно обретают четкость. Очертания. Поэт считал Саммера ниже себя, под собой. Возможно, он считает под собой нас всех. Себя он полагает выше закона, и это опасно для тех, кто вступает с ним в контакт.

А значит, мне нужно стать опасной для него, причем как можно быстрее.

После звонка Уэйду я доливаю свой бокал, позволяю себе еще один пакет попкорна и приступаю к следующей большой проблеме – как сузить подход к бесформенной куче данных, которые мне накидали. Размышление, как быть, возвращает меня в подростковые годы, когда я часами торчала за столом вместе со своим отцом и крестным, ныне шефом полиции, роясь в их папках с делами. Изначально они пытались оградить меня от ужасов, живописуемых в тех папках, но в конце концов сдались перед моей настойчивостью. Я стала их протеже, и оба они наставляли меня, чтобы я не терялась в ворохе данных, спускаемых по каждому делу, и подчеркивали важность выбора наиболее оптимальных ракурсов, на которых следует сосредоточиться. Самое главное – выработать свою методу, какой бы она ни была, и ревностно ее практиковать.

Скажем, для меня это составление списков старомодным дедовским способом, посредством ручки и бумаги. Лэнга это сводит с ума – вероятно, потому, что его метода состоит в бесцеремонном прошибании всех и вся, кто стоит между ним и раскрытием дела. Каждому свое, но мои списки помогли изловить далеко не одного убийцу.

И потому я делаю то, чему меня учили; то, что у меня срабатывало из раза в раз: уже несколько часов сижу на диване, разбираясь в огромной информационной свалке, которую швырнул мне Чак, пытаясь отыскать в подборке важные фрагменты. Меня окружают листы пометок, списки намеченных дел и план штурма этой тайны.