Поезд Ноя - стр. 25

– Что делать-то с ним? – круглолицый взглянул на коллегу. – Может, в вытрезвитель подбросить? Чтоб охолонулся? Или к нам на ночку?

– Не надо, ребят, погодите, – отец потянул сержанта за рукав. – Давайте договоримся, что ли.

– Ага, как с гаишниками! – хмыкнул дед. – Те уж давно со всеми договариваются.

– Борзеешь, дед! – круглолицый сержант качнул головой. – Не твои бы годы…

– А что тебе мои годы! – взорвался дед Степан. – Ты мне и без того тычешь, как мальцу. И по сусалам бы врезал. Вижу ведь, как кулачонки чешутся. Жалеешь, небось, что свидетелей полон дом.

– Папа, зачем вы так?

– В самом деле, бать, что ты как с цепи-то сорвался?.. А вы не слушайте его. Ну, выпил лишнего, – так завтра же стыдно станет… Подождите! Куда вы?

Но сержант уже тянул деда за собой. Решение он, видимо, принял.

– Постойте! – отец Юрика шагнул следом.

– Все! – отрезал на ходу блюститель порядка. Обернувшись, коротко пояснил: – К себе пока отвезем. Оформлять не будем. А завтра заберете своего террориста.

– Да вы что? Какой террорист? Просто с катушек человек съехал.

– Вот и вправим мозги на свое законное место. Покукует ночку у нас, глядишь, остепенится.

– Может, все-таки как-то иначе решим?

Сержант хмуро покачал головой. Бросив взор на зареванного Юрку, поспешно отвернулся и вывел деда из квартиры.

***

В «обезьяннике» деду не спалось. Какой там сон! И тесно, и грязно. Кроме того, без конца охала и постанывала парочка малолетних наркоманов. Мальцов откровенно ломало, и окружающих они в упор не видели. А еще источал ароматы укутанный в луковичные лохмотья бомж, и молодой упившийся урка пытался время от времени криком вызвать дежурного, которому обещал все вырвать, отгрызть и отрезать. В редких паузах урка «строил» сокамерников, нудновато учил уму-разуму. Обезьянник при этом он презрительно именовал кичманом, без конца демонстрировал татуировки и шрамы на теле, с гордостью поминал тюремные «кондеи» и правильные зоны, где мазу держат правильные пацаны…

– Спрячь буркалы, сохатый! Выцарапаю, – он растопыривал пятерню перед лицом деда и выражением глаз сразу становился похожим на того охранника у озера. – Запомни, я тут лорд. Всех оказачу! И вы мне не хевра, чтобы торбу портить…

Дед глотал слюну и опускал взор. К такому обороту он был не готов.

Да и не походила ночь в отделении на нормальную ночь. И свет горел, и машины постоянно приезжали-уезжали, что-то докладывал и выспрашивал по телефону дежурный. А вскоре к ним посадили еще одного гостя – вконец перепуганного человечка, близоруко щурящегося, с оцарапанным лицом и несвязной речью. Моментально углядев в нем подходящую жертву, неуемный блатарь начал показывать на человечке зоновские приемы, поочередно хлопал то по ушам, то особым хватом пережимал горло, отчего несчастный закатывал глаза и надсадно хрипел. Тогда-то Степан и не выдержал. Словно что-то сломалось в нем. Дед и сам себе поразиться не успел. А проще говоря – психанул. Бросившись на мучителя, повалил на пол и начал топтать. Ноги-то они завсегда сильнее рук. А главное – сработал порыв, здоровый урка оказался не таким уж и здоровым. Хотя, возможно, не знавший зоновских приемов дед попал раз-другой куда следует. Рухнувшего и басом верещащего урку он продолжал месить чем ни попадя. И сам вроде получал, но боли уже не чувствовал. Драку остановил помощник дежурного – тот самый круглолицый сержант.