Поэты и вожди. От Блока до Шолохова - стр. 36

Есенин не успел узнать зловещее его имя. Он не оставил предсмертной записки, как Маяковский и Фадеев. Все, что считал нужным, записал в стихах, ответил на все вопросы, которые, понимал, будут волновать потомков. В числе первых ощутил ледяные ветры, что задували над страной, деревней, ощутил подземные толчки, что сотрясали уже в 1925 году его родную землю, которая стала представляться ему «хладной планетой».

И ушел, пожелав всем нам счастья.

В старой Москве словом «Лубянка» обозначалась местность в историческом ядре, где сформировался сгусток жилых кварталов, между которыми находились улицы Большая Лубянка, Малая Лубянка, Малый Лубянский переулок, Лубянский тупик, Лубянский проезд и Лубянская площадь.

Из всего этого набора названий до недавних дней сохранялось единственное – Малая Лубянка. Большая носила имя Дзержинского, как и площадь. Проезд назывался именем летчика-героя Серова, который тут жил.

Жил в этом проезде и поэт Владимир Маяковский с начала весны 1919 года, получив комнату в большой квартире, куда его подселили, уплотнив, как водилось тогда, бывшего коммивояжера. Пишут, что у Маяковского оказалась самая маленькая комната квартиры. Это не так, еще меньшую комнатенку занимал его сосед – слесарь Николай Кривцов.

Этот Николай, как и другая соседка, машинистка Люся, услышали утром 14 апреля 1930 года выстрел: им показалось, что на кухне взорвался примус.

Десятилетия его комната пребывала с запечатанной дверью, где оставалось все, как в апреле 1930 года: мебель, вещи, книги, чемоданы-кофры. Мне открыли эту дверь: не будучи тогда музеефицированной, комната производила сильнейшее впечатление, какое сегодня не в состоянии оказать ставший музеем целый дом, где Маяковскому досталось когда-то всего десять с лишним квадратных метров.

Спустя несколько лет после нашей встречи, в 1968 году, в сборнике «Маяковский в воспоминаниях родных и друзей» (где самым близким друзьям не оказалось места) напечатаны были слова, которые я слышал от машинистки: «За день или два до смерти Владимир Владимирович постучал к нам в дверь, вошел не так порывисто, как обычно, и спросил меня:

– Товарищ Люся, я вам ничего не должен?

С таким же вопросом обратился Маяковский к другим соседям».

Есть много других более важных свидетельств, что к самоубийству Маяковский готовился, тщательно обдумывал мельчайшие детали акта. Хорошо известно опубликованное сразу после его кончины предсмертное письмо, подписанное за два дня до выстрела, где он, прощаясь со всеми, объяснял мотив поступка, отдавал последние распоряжения, вплоть до уплаты налога.