Подземный Голландец. Странники и пришельцы (сборник) - стр. 41
И всё же… Господи! Вот я… Прости меня за то, чего я мог бы не делать, а делал… И за то, что я делал, а мог бы не делать… Вот оно, сердце моё, пред тобой. Голое… Как голый в африканской пустыне, стою перед тобой…
Африка, трупы… пьянство смертное… вольняшки… враньё, по жизни враньё… подчинение сумасшедшим приказам… и подступающая старость, на должности сторожа.
Прости меня, Господи… Прости…»
«Ленка! Тебя, одну тебя я любил всю жизнь! И всю жизнь я боялся признаться себе в этом! Всю жизнь я трусил, Ленка, и всю жизнь делал как все, и врал как все, и продавался, и покупался как все.
И опять я завидую, Ленка! Тут, на самом краешке, когда смерть маячит впереди… Я опять завидую, Ленка, и опять ему, Юрке Горшкову!
Потому что я никогда бы не смог поступить так, как он. Я никогда бы не смог так – бросить всё ради любви. Я даже не мог признаться тебе, что всю жизнь любил тебя, и только тебя. Если бы не этот тоннель, я бы не признался в этом… даже себе.
Ленка! Леночка…
Всё, что было хорошего и чистого в моей жизни, это была ты, и только ты.
Прости, Ленка.
Прости, Господи, меня. Прости меня за мою жизнь, которая прошла без главного – без любви.
Вот говорят, что Бога надо любить. Как же я могу полюбить Бога, если я задавил в себе любовь к женщине… к той единственной, которую я по-настоящему любил… Я задавил в себе любовь, Господи… Ленка, я задавил в себе любовь…
Я люблю тебя, Ленка.
А-а-а…
Может, мне надо помочь Юрке? Хоть предложить ему, что ли. Первое время, пока осень да зима, мог бы он у меня на даче пожить. Только пусть вымоется… сначала.
А страшно… Страшно предлагать такое. Я бы раньше – никогда!
Так то раньше.
Нет! Ленка, ради тебя. Ради памяти о тебе, Ленка.
Я попробую. Помоги мне, Господи! Помоги мне… Ленка…»
«Он уже шевелится. Я слышу, как он начал шевелиться. Сегодня, после того, как всё это произошло. Там сын у меня, я знаю, что там сын. Сергей Сергеевич, вот кто там…
Господи! Спаси нас! Сына моего спаси, Господи! Нерождённого сына моего спаси… Ты уже троих мне не дал, Господи… Оставь этого! Оставь мне этого, Господи…
Не буду больше Серёгу пилить! Господи, не буду… Совсем я его запилила: то не так, это не так… Не буду больше, Господи! Всё так…
Мужик он, мужик настоящий… Люблю его. Неужели же у нас детей не будет? А, Господи?
Неужели это из-за того, что он воевал? Убивал. Нет?
Нет!
Спаси нас, Господи! Спаси Серёгу, и меня… и мать… И всех…»
39
Не совсем лирическое отступление № 7
В тишине слышались странные и страшноватые шорохи. Казалось, глыбы земли, нависшие над ними, балансировали на волоске.