Подземная война - стр. 27
– Хватит, уже спустились. И эти последствия еще разгребать и разгребать. Сдох – и ладно. Надо распространить его посмертное фото, может, кто узнает.
– Сделаем.
– Хотя, я сомневаюсь. Сумей его опознать с последующим ущербом для банды, не стали бы выбрасывать на свалку. Сожгли бы, на худой конец обезобразили лицо. Что на автобазе?
– Персонал изолирован, проводятся допросы. Собираем сведения по подозреваемым. В штате гаража двенадцать человек, и все как один твердят, что ничего не знали. Рыхлин и Штыренко вели замкнутый образ жизни, с народом не откровенничали. Иногда оставались после работы под разными предлогами. Работники милиции, кстати, недовольны. Они получили приказ содействовать контрразведке, но все равно ворчат. Мол, раз убили смершевца, так пусть СМЕРШ и расследует. Вслух претензии, конечно, не высказывают, боятся…
– Пусть только попробуют высказать. Надо поработать с вахтерами. Доставляли же какие-то грузы, вводили и выводили посторонних – и чтобы вахтеры ничего не знали? Не поверю. Об этом знали бы даже слепые и глухие.
– Возможно, товарищ майор, – сокрушенно вздохнул капитан. – Посторонних на автобазе в ночное время иногда замечали, но начальству виднее, значит, так надо. Проблема в том, что в ограде за 4-м гаражом обнаружен замаскированный лаз. Там устроили свалку, и дыру засечь не так-то просто. Классика. На вид все цело, но две доски можно отогнуть и вынести с территории хоть слона. А за забором – лог, частный сектор, в котором половина домов пустует. Можно вывести и привести целую роту…
– Паршиво…
– Опросили людей на Лазаревской улице, где злоумышленники бросили машину. Их видел в окно местный пьяница. Мужчина – инвалид, из дома не выходит, глушит горькую и сутками сидит у окна. Откуда добывает средства на выпивку – загадка. Но этот вопрос не к нам. Мужику плевать на все, бывший фронтовик, но участкового боится. Он видел, как машину загнали в тупик, двое ехали в кабине, двое в будке, мужчина помог спуститься женщине. По описанию – наши клиенты. Вели себя спокойно, не разговаривали, не ругались. Закрыли машину, спустились в овраг… Инвалид еще не выпил, только собирался, поэтому был в относительно ясном уме и трезвой памяти. Сам прыгает на одной ноге, а бил себя копытом в грудь, дескать, я за советскую власть последнее здоровье отдал…
– В Одессе это широкая практика, – усмехнулся Лавров. – За годы оккупации похвастаться городу нечем. С оккупантами сотрудничали тысячи, стучали друг на друга с упоением. А теперь вдруг все такие чистые, беззаветно боролись с захватчиками…