Подвиги бригадира Жерара - стр. 7
На огромной двери не оказалось ни колокольчика, ни молотка. Пришлось дубасить в нее рукоятями сабель, чтобы привлечь внимание. Наконец нам отворил тощий человек с крючковатым носом и окладистой бородой. В одной руке он сжимал фонарь, другой придерживал на цепи громадного черного пса. Незнакомец был в ярости, но едва увидел наши мундиры и лица, сник и сдержанно нахмурился.
– Барон Штраубенталь не принимает в такой поздний час, – сообщил он по-французски без всякого акцента.
– Доложите барону Штраубенталю, что ради встречи с ним я проделал немалый путь и пока не увижу его, с места не двинусь, – отчеканил мой товарищ.
Даже я не мог бы ответить лучше.
Человек покосился на нас и в сомнении погладил черную бороду.
– Правду сказать, господа, барон обычно выпивает по вечерам бокал-другой вина. Возвращайтесь утром, и вы встретите в нем куда более приятного собеседника.
Он приоткрыл дверь, и в свете лампы я увидел, что в зале стоят трое молодчиков, держа на цепи еще одного чудовищного пса. Дюрок наверняка их заметил, однако нисколько не смутился.
– Довольно, – заявил юноша, оттолкнув бородача. – Говорить я буду с твоим хозяином.
Люди расступились. Вот какую власть имеет человек над противниками, если он в себе уверен, а те – сомневаются. Мой товарищ хлопнул одного из головорезов по плечу, точно слугу.
– Веди меня к барону.
Тот пожал плечами и ответил что-то на польском. Видимо, по-французски говорил только бородач, который тем временем запер на засов дверь.
– Будь по-вашему, – сказал он, зловеще ухмыляясь. – Ступайте к барону. Очень скоро вы пожалеете, что не послушали моего совета.
Вслед за ним мы пересекли огромный зал. Пол в нем был вымощен каменными плитами, тут и там валялись шкуры, а со стен глядели на нас головы диких зверей. Дойдя до конца, человек толкнул дверь, и мы вошли.
В маленькой, почти пустой комнате, как и всюду, царили грязь и разруха. Стену закрывал выцветший гобелен; один его угол повис, обнажив грубую кладку. Напротив была еще одна дверь, занавешенная портьерой. Перед ней стоял длинный стол с грязными блюдами, объедками и винными бутылями, а во главе, лицом к нам, сидел великан – истинный лев с копной огненно-рыжих волос и свалявшейся, жесткой, точно лошадиная грива, бородищей. На своем веку я видел немало странных лиц, но еще не встречал такой зверской физиономии. Голубые глазки сверкали злобой, бледные щеки ввалились и сморщились, а из чудовищной бороды торчала толстая губа. Барон качнул головой и вперил в нас мутный взгляд. Штраубенталь хоть и был пьян, все же заметил, какие на нас мундиры.