Подвиги бригадира Жерара - стр. 3
К полудню я был в деревне Саальфельд, но поскольку ехал в сторону Остероде, где зимовал император и стояли семь пехотных дивизий, тракт заполонили повозки и экипажи. Глядя на ящики со снарядами, фургоны, курьеров, бесконечный поток новобранцев и отставших солдат, я понял, что не скоро еще присоединюсь к своим товарищам. В полях снегу навалило по грудь, так что мне оставалось лишь тащиться вместе со всеми. Как же я обрадовался, обнаружив еще одну дорогу, которая отходила от главной и вела через ельник на север! На перекрестке был трактирчик, во дворе как раз садился по коням разъезд Конфланского полка – того самого Третьего гусарского, в котором я потом служил полковником. На крыльце стоял их командир, стройный белолицый юноша, похожий больше на семинариста, чем на предводителя этих чертяк.
– Добрый день, месье, – сказал он, когда я натянул поводья.
– Добрый день. Лейтенант Десятого полка Этьен Жерар к вашим услугам.
По лицу видно было, что он обо мне наслышан. Да и кто не слыхал про меня после поединка с шестью учителями фехтования? Однако держался я запросто, и вскоре молодой человек перестал смущаться.
– Младший лейтенант Дюрок из Третьего, – представился он.
– Недавно на службе?
– С прошлой недели.
Так я и подумал, увидев, какая бледная у него кожа и как вольно держатся в седле гусары. Правда, я и сам не так давно узнал, каково мальчишке приказывать ветеранам. Помнится, я краснел, покрикивая на солдат, у которых за плечами больше сражений, чем у меня – лет. Мне все время казалось, что приличнее сказать им: «Не изволите ли построиться в шеренгу?» или «Если вы не возражаете, пустимся рысью». Потому я не стал винить лейтенанта в том, что люди не очень-то его слушают, а только бросил на них суровый взгляд. Голубчики сразу выпрямили спины.
– Скажите, месье, куда вы направляетесь по этой дороге? – спросил я.
– Мне поручено разведать обстановку до Аренсдорфа.
– Тогда я, с вашего позволения, присоединюсь к вам. Очевидно, что окольный путь намного быстрее.
Так оно и вышло. Дорога уводила в глубь местности, где хозяйничали казаки и мародеры, и была в отличие от главного тракта совершенно пуста. Мы с лейтенантом ехали впереди, за нами скакали шестеро гусаров. Дюрок оказался славным малым, но голова у него была забита чепухой, которой учат в Сен-Сире. Он больше знал об Александре и Помпее, чем о том, как смешать фураж и ухаживать за копытами лошади. И все же, повторюсь, он был славный малый, еще не испорченный бивацкой жизнью. Я с удовольствием слушал его рассказы о сестре Мари и матери, что остались в Амьене. Наконец мы въехали в деревеньку под названием Хайенау. Дюрок остановил коня у почтовой станции и кликнул смотрителя.