Подранок - стр. 61
Он ушёл, а я всё сижу. Дрожу… Долго ещё дрожала…»
Ночная прохлада давала о себе знать. Константин подшевеливал затухающий костёр, подбрасывал в него палки и снова садился на прежнее место, напрягал память, пытаясь вновь воссоздать в ней образ бабушки, рассказывающей ему правдивые истории из своей жизни. Он старался припомнить всё – и как можно точнее, не упустив не одной детали, которые теперь казались ему такими важными… Лазарев вспоминал, и странное чувство, будто совсем недавно бабушка рассказывала ему о пережитом, овладевало им всё сильнее. Но более непостижимым казалось юноше то, что она так однозначно и навсегда ушла в прошлое и унесла с собой свои рассказы. И теперь то, что он когда-то не дослышал или подзабыл, так и останется для него неповторённым.
«…После окончания института я работала синоптиком в аэропорту „Внуково“. Аэросиноптик дежурил круглосуточно: он подписывал лётчикам путёвки с разрешениями на вылет. Без его разрешения пилоты не имели права лететь.
…Как раз в ту ночь выпало моё дежурство. У меня было прекрасное настроение: лето, июнь, молодость… Интересная работа, хороший муж. И хотя мы жили в коммуналке, жили дружно и весело, строили планы на будущее, ходили на танцы, в гости, на прогулки в парк… В стране – стабильная жизнь. Ничто не предвещало беды…
Лётчики приходили в аэропорт всегда очень рано и обычно заблаговременно заходили ко мне за путёвками. Я тогда молодая была, интересная, и они любили перекинуться со мной парой слов, пошутить и всегда ждали мои дежурства. „Лиза, Лизочка сегодня дежурит“, – увидев меня, говорили они друг другу.
…Погодные условия в тот день выдались благоприятные, и я всем подписала путёвки. Но почему-то никто из лётчиков не приходил за своей путёвкой. Сначала мне это показалось странным. А потом начало тревожить: время шло, скоро вылетать, а ни один так и не идёт за путёвкой! Решила идти к ним сама.
Захожу в комнату, где они обычно курили, и вижу: все наши лётчики там! Кто за столом сидит, кто стоит, курит, но все они какие-то растерянные и угрюмые.
„Товарищи, что случилось? Почему вы не приходите за путёвками?“ – спрашиваю.
Лётчики молчат.
„Лиза, война…“ – наконец сказал один из них.
Так, одной из первых я узнала о начале войны. Было четыре утра…
Дождавшись, когда начал ходить общественный транспорт, с первым же трамваем я поехала к тёте: сообщить. Еду в трамвае и реву… Ко мне подходят женщины: „Девушка, у вас что-то случилось? Почему вы плачете?“
„Война! Война началась, товарищи! Гитлер на нас напал!“ Люди мне не поверили, начали успокаивать: „Какая может быть война в наше такое стабильное время?!“ А я – навзрыд реву, не могу остановиться… Подумали, что я – какая-то ненормальная, и оставили в покое.