Подранки. Дилогия «Порог греха». Часть 1 - стр. 8
– Соедините меня с детдомом!
Ожидая связи, повернулся к детям:
– Маму вашу будем искать. А пока вам нужно где-то приютиться на день-другой. У нас тут приёмник хороший, – прижимая трубку к уху, пояснил капитан. – Слушаю… Слушаю, Евграф Серафимович! Это Грудинин беспокоит. Да-да, всё по тому же вопросу. А у меня других не бывает. Должность такая… Двое… Да. Сестра с братом. Маму потеряли. Не на вокзале же им горемычить… Когда? Ну, спасибо!
Закончив телефонный разговор, капитан подошёл к ребятам и обнял их за плечи.
– Голодные небось, каченята? Сейчас я отведу вас в станционный буфет. Там вы перекусите и будете ждать меня. Я похлопочу какую-нибудь машину. Детдом за городом. Пешком-то накладно получится!
В помещении буфета высились несколько круглых столиков-стоек. Возле них, переминаясь с ноги на ногу, теснились посетители. Единственный стол, за которым можно было сидеть, стоял в углу у окна. Его занимали несколько молодых парней. Они пили пиво и громко говорили. При приближении капитана компания притихла.
– Что-нибудь случилось, командир? – спросил один.
– Случилось. Мне ребятишек покормить надо. Полагаю, вы уже хорошо посидели, – кивнул капитан на батарею пустых бутылок в середине стола.
– О чём базар, командир? Дети – святое дело!
Парни шумно задвигали стульями, поднялись и, дурашливо отдавая честь капитану, вышли из помещения.
Буфетчица, дородная женщина с пухлым лицом и искусственно завитой рыжей шевелюрой, исполняла и обязанности уборщицы.
– Опять беспризорники, Виктор Викторович? Дня у вас не проходит без забот, – буфетчица убрала бутылки, тщательно протёрла стол влажной тряпкой. – Садитесь, голуби мои! Чего им?
– Самое сытное и вкусное.
– У нас не ресторан, Виктор Викторович! Меню неизменное: рассольничек, гуляш мясной, компот из сухофруктов.
– Давай по удвоенной порции. Вот деньги, – капитан сунул буфетчице хрустящую бумажку. – Присмотри, чтобы не обидел кто… Ну, каченята, налетай!
– Спасибо вам, дядя Витя! Господь наградит вас за добрые дела! – глазах Павлинки стояли слёзы.
– Ну, ну, – только и нашёлся сказать капитан. Такие слова от детей он слышал первый раз в жизни.
Грудинин вернулся на вокзал часа через полтора. Детей он обнаружил на самой дальней скамье в углу помещения. Прижавшись друг к другу, они спали с печатью детской безмятежности на лицах. У капитана заныло в груди: «Намаялись, набоялись, каченята!» Ему не хотелось будить детей, но грузовик, который он выпросил в очередной раз у заведующего пунктом приема железного лома, ждать не мог. На нём Грудинин должен был отвезти детей в детский дом.