Подлинная история жизни и смерти Емельяна Пугачева - стр. 66
А мы уже, всеподданейши В.и.в. рабы, принуждены были оборонятца по крайней и необходимой нужде. В чем, припадая ко священным стопам В.и.в., и [8] предаемся в высочайшую Вашу монаршую власть и благоволение; а теперь, все войско яицкое пришло в тишину и спокойствие и всегда в повелениях В.и.в. находимся и служить до последняя капли крови обязуемся, так как отцы наши и деды, не щадя живота своего, верно и безспорочно служили, точию из высочайшего В.и.в. матерняго милосердия всеподданейше просим, дабы повелено было по притчине чинимого от Гос. воен. колл. нам, нижайшим, напрасного притеснения, вверить нас, всеподданейших рабов, под дирекцию одной персоне, их сиятельствам графам Григорью Григорьевичу или Ивану Григорьевичу Орловым и во всем оставить на прежнем основании, так как и напредь сего предки наши состояли, в силе имянного блаженныя и вечной славы достойныя памяти государя императора Петра Великого указа под дирекциею у г-на генерал-фельдмаршала и ковалера графа Бориса Петровича Шереметьева, а не Военной колл., а более сие предается в высочайшее В.и.в. соизволения.
Всемилостивейшая государыня, просим В.и.в. о сем нашем челобитье решение учинить.
Генваря 15 дня 1772 г.
Приехав в Санкт-Петербург в феврале 1772 года, делегация яицких казаков во главе с будущим сподвижником Пугачёва Максимом Шигаевым была арестована и помещена в Петропавловскую крепость.
16 февраля на Государственном совете было принято решение о направлении в Яицкий городок карательной экспедиции под командованием генерал-майора Ф. Ю. Фреймана. 26 марта 1772 г. был издан Рескрипт императрицы Екатерины II оренбургскому губернатору И.Рейнсдорпу в связи с восстанием яицких казаков
А теперь познакомимся с ответом Екатерины Второй на вышеприведённое ПРОЩЕНИЕ!
1772 г. марта 26. – Рескрипт имп. Екатерины II оренбургскому губернатору И.Рейнсдорпу в связи с восстанием яицких казаков.
Рескрипт к оренбургскому губернатору Рейнсдорпу.
Уже с данного время войско яицкое, будучи подущаемо несколькими неспокойными и общему благосостоянию завидующими своими казаками, зачинало быть в разврате; и сколько ни старались мы оказанными ему милостьми и снисхождением вывесть его из заблуждения, все наше о том попечение было, однако ж, тщетно.
Наконец, позабыв верноподданническую свою должность, и ослепясь злостным и превратным тех вредных людей изтолкованием наших собственных указов, не токмо оказало оно явное непослушание, но и дерзнуло на богомерсзкое убийство начальствующаго в той стороне войсками нашего генерала-майора Траубенберга, войскового своего атамана и других, а также на увечье и задержание отправленного к ним от лица нашего гвардии капитана Дурнова; а при всем том, управляя поныне самовольным и незаконным образом, пребывает в таком еще несообразимом мнении, якоб исполнило оно сим ужасным и ненавистным поступком наше соизволение.