Подарки зятя или Эльфийское проклятье - стр. 42
– Прежде чем поучать других, ваше сиятельство, – встала она на защиту жениха, словно львица, охранявшая потомство, – следили бы лучше за собой!
– Не смейте ничего говорить об американцах, сэр Роджер! – эхом отозвался за ней Джереми, – я очень хорошо знаю вас и вашу семейку, и лучше уж быть янки, чем таким снобом, как вы!
Лорд Ковентри только фыркнул на эти излияния, и улыбка впервые за долгое время озарила его лицо, а Эдвард хмыкнул в кулак. Доводы Джереми и его невесты не впечатлили их, но сэр Роджер, возможно, заспорил бы с презренным американцем, если бы только в этот самый момент…
– Кто-то прибыл? Новый гость? Простите: я успокаивала миссис Вудсток…
Воздушной походкой балерины Полина вбежала в гостиную, но блаженная улыбка вмиг сошла с её лица, как только Эдвард Ковентри обернулся к ней. Она лишь скользнула взглядом по старому графу, но так и не смогла оторвать взора от его сына. Она даже не шевелилась, не моргала, не дышала. Всё бремя этого мира промелькнуло в её глазах – стыд, злость, смущение и ненависть, – а ещё через секунду прозрачная дорожка увлажнила её щёки.
Эдвард выглядел сражённым не меньше, и привычное волчье выражение сошло с его лица, уступив место странному обожанию, в котором сквозили вина, злоба, покорность и толика насмешки. Какое-то время молодые люди так и простояли друг напротив друга, словно весь остальной пансион вымер и оглох в одночасье, после чего, как в замедленной сцене популярного кино, он подошёл ближе и поцеловал ей руку.
– Ну здравствуйте, – горячо прошептал Эдвард, – миссис Сазерленд.
Как непохоже он вёл себя с Маргарет! С Полиной Эдварда связывало гораздо больше, чем со старшей мисс Вудсток, и Михаэль понял это, хоть и не слыл знатоком человеческих душ. Стало быть, Полина всё же не всё рассказала ему про себя на Набережной Виктории! Странное чувство, похожее на ревность, кольнуло его сердце.
Одна дорожка слёз сменилась другой, и вскоре Полина вырвала пальцы из больших ладоней Ковентри и выбежала вон. Лорд Ковентри, жуя губы и что-то ворча себе под нос, вышел следом, но его сын остался стоять посреди комнаты и держал на весу руку, словно ловил ею концы ускользавшей вуали. Потом, правда, опустил её, потёр ладонью щетину и, присвистнув, обернулся к толпе.
– Пойду покурю на крыльцо, – сообщил он всем, поклонившись, будто в театре. – Буду рад компании!
«Это мой шанс», – промелькнуло в голове у Михаэля, а Сесили тем временем выключила фотоаппарат. Хотя вечер и был безнадёжно испорчен, Джереми и Маргарет вновь завели патефон, да только сами выглядели так, как будто на их нервах станцевали фокстрот.