Подари мне вечер - стр. 38
– Мастер Эйверторн Легрант! – и зачем-то добавил: – Собственной персоной.
Эйверт хмыкнул.
Пафос его семья любила, но особенно всё пафосное обожала бабушка. Но коль уж присущая дому Легрантов манерность сохранялась несмотря на тревожные новости, которые побудили мага сорваться из академии домой раньше положенного, значит, бабушка была ещё в сознании и каком-никаком здравии, иначе тот же дворецкий, вместо того чтобы околачиваться у входа, давно бы сидел в библиотеке, где мать приспустила бы шторы, а отец, смахивая скупую слезу со щеки, наливал всем горькой настойки, которую домочадцы обыкновенно пили по совсем уж печальному случаю. Последний раз графин с той настойкой открывался лет этак десять назад, когда до семьи дошли вести о старшем сыне Иветты и Нейта. Выпито тогда было невероятно много, особенно дедом и отцом. Но время шло, и со случившимся все свыклись, и горькой гадостью печаль более не заливали, ведь, в отличие от старшего брата, Эйверторн не давал родне ни одного повода в нём разочароваться. Пока не давал.
Оглушённые воплем дворецкого Иветта и Нейт Легранты вздрогнули одновременно, а сидевший в кресло-качалке Грэг вынырнул из каталога семян, в который был погружён. Это было новейшее издание, которое ему два дня назад преподнёс сосед, и за эти два дня Грэг уже успел отметить несколько сортов роз, которые непременно хотел развести в саду. Ароматом и величиной бутона они должны были превзойти те, с которыми на чаепитие обычно заявлялся глава Высочайшей Комиссии, так что возможность уделать плешивого «соперника» была у Грэга уже почти в кармане, и он ни в коей мере не хотел её упускать.
Обменявшись тёплыми объятиями с мамой и позволив отцу и деду похлопать себя в знак приветствия по плечу, Эйверторн быстро поднялся по лестнице на второй этаж. Именно там, в крыле, нависающим над уютной беседкой, располагались комнаты бабушки. Их было две – кабинет и спальня, – и отделялись они друг от друга раздвижными дверьми, обитыми расписным шёлком. Крохотные бабочки кружили вокруг стеснительных розовых хризантем на почти черном фоне, и любоваться этим узором можно было сколько угодно (никогда не надоест), но в этот день Эйверторн прошел мимо красоты, даже не одарив её мимолетным взглядом.
Бабушка казалась очень маленькой в постели, имевшей поистине королевские габариты. Окна в спальне были открыты, и воздух в комнате напоен цветочным благоуханием, но бледно-голубые глаза Хильды Легрант переполняла глубочайшая меланхолия. Губы женщины горько кривились, а лоб испещрили морщины. Болезнь, внезапно охватившая главу семейства, стремительно высасывала из неё все соки, и от увиденного Эйверту стало не по себе. Но не спешил верить тому, что видели глаза: слишком хорошо знал свою бабушку, умевшую даже собственное здоровье или нездоровье преподносить в самом выгодном ей свете.