Подари мне себя - стр. 6
— А потом ещё один, вместе с сегодняшним.
Я прищуриваюсь, не понимая, на что он намекает и почему тянет. Нет в лоб сразу сказать – и всё. Я бы взорвалась и успокоилась. Но нет, мы тянем кота за одно место, чем ещё больше оттягиваем мой поход домой. Да и кофе там уже остыл.
Дома налью себе большую кружку, закутаюсь в плед и отключу все телефоны. И просто упаду в спячку.
— Да. К чему вы клоните, Герман Витальевич? Я не понимаю, — машу головой, ещё больше хмурюсь.
— Я это к тому, Ярославская, что завтра и послезавтра я ставлю вам смену. А точнее – с восьми вечера сегодня и до восьми вечера завтрашнего дня. То есть двадцатичетырёхчасовое дежурство. А дальше вы приходите уже к девяти утра первого января.
— Что?! — выкрикнула я, не понимая, что вообще происходит.
Он мне ставит сегодняшнюю смену, завтра и ещё и первого января выходить? Да он вообще обнаглел?
Мне хочется кричать, а самое лучшее, ударить этого Шестинского – пару раз желательно, – который вытворяет вот это всё. Я не могу понять: для чего? Зачем?
Я неделю почти не сплю, нормально не ем. Да я похудела на четыре килограмма за всё это время. Одни кожа да кости остались. И он, видя мои синяки под глазами, невыспавшийся вид и переутомление, ставит мне вновь дежурство с всего несколькими часами отдыха! Да это отдыхом не назовёшь!
Он не офигел ли? Что, больше некого поставить? Вон, Дашка та же самая, у которой до этого три дня выходных было. Три! Вот пусть ее и ставит на дежурство.
— Герман Витальевич, поставьте Дашу, — говорю сначала спокойно, не желая ругаться и лишиться любимой работы, что так дорога сердцу. — Ну, или Катю, на худой конец, — но тут же, не выдержав – сказывается усталость, – повышаю голос, приправляя всё эмоциональными всплесками рук. — Почему, чёрт возьми, я?! Я не спала нормально почти неделю...
Понимаю, что завожусь, и нужно бы сбавить обороты, но у меня не получается. Ну, где в этом мире справедливость? Я разве не заслужила за всё время работы здесь хоть немного нормального отношения? Впрочем, похоже, понятие «нормальное отношение» незнакомо Шестинскому.
— Заткнись, Ярославская! — орёт зав, вскакивая со своего места и ударяя кулаком по столу, да так громко и неожиданно, что я подпрыгиваю и вся сжимаюсь в один сплошной комок нервов. — Ты как со мной вообще разговариваешь? Я твой начальник, зав отделением, и если я приказал тебе выходить на дежурство и отпахать ещё три смены, значит, ты беспрекословно должна мне подчиняться. Это тебе ясно?!
Ещё один крик на весь кабинет. Он словно с цепи сорвался, как дикий зверь.